Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

Согласно воззрению о восстановлении старых хозяйственных форм, крупные предприятия представляются родом средневековой крепости, предприниматель – управляющим /комендантом/ крепости, который устанавливает патриархальные отношения для повиновения ему. Техническая организация заводов, рабочих, десятников, мастеров, вплоть до инженеров и самих предпринимателей, рассматривается как современная феодальная иерархия, при которой каждый связан с другим повиновением и верностью. Каждый занимает определенный пост, которым он управляет, и за который должен отчитываться. Правила внутреннего распорядка, подобные тем, которые приняты в национал-социалистической хозяйственной системе, должны рассматриваться как ложная витрина агрессивных и жестоких средств закабаления. Они являются базисом общей системы ленного права (29). На нем покоятся современные обязательства верности. Оно закрепляет положение рабочих и предпринимателей. Как ленная система жизни сообщества в целом, так и правила внутреннего распорядка виделись средством, соответствующим фундаментальным представлениям, понимаемым в правилах средневекового способа борьбы за существование, которую эта система регламентировала.

Однако не только предприятия и существующие здесь отношения между предпринимателями и рабочими привлекаются к сравнению с ленным государством. Сравнение распространяется на общее развитие, которое приняла экономическая жизнь Германии. Старые артели /Genossenschaften/ и гильдии /Zünfte/ верили, что в своей сословной структуре они возрождают ценовой контроль и управление потребностями, которые оценивались как типичное выражение средневековых хозяйственных форм. Теперь же в законах о наследственных крестьянских дворах, в попытках вновь привязать крестьян к своему клочку земли видели форму современного крепостного права. Препятствия к переселению из деревни в город, воздвигаемые национал-социалистическим государством, и новое оживление оседлого существования трактовались как тенденция к воссозданию средневековой общественной структуры, стремление вновь заложить основу средневекового государства.

Заложенное в этой воссоздаваемой средневековой хозяйственной системе порабощение изображалось особенно утонченно, когда оно, в противоположность капитализму, не только с видимой легкостью производило сознательное подавление людей, как это обнаруживалось в отсутствии договорной свободы. С наибольшей вероятностью рабство закладывалось через обязательства, которые эта система социального мистицизма накладывала на рабочего под внутренним принуждением. В частности, эти трудно постигаемые обязательства оказывали, однако, чудовищное влияние. Рациональное возведение заводов и чисто материальные интересы индивидуумов с помощью этого нового социального порядка облекались в символы, которые независимо от материальной стороны должны были гармонически решить проблему противоположности этих интересов. При таком образе действий во всё более твердых требованиях можно было опираться на рабочий класс, чтобы постоянно оправдывать его повиновение с точки зрения сообщества. Так стало возможным, что национал-социализм добился того, что при трезвом расчете вовсе не могло быть достигнуты. При этом такая замаскированная система насилия апеллировала к типично немецкому чувству и свойствам характера и сознательно применялась как новая форма искусной маскировки для достижения определенных экономических целей.

Объяснение немецкого экономического и социального порядка, как системы насилия, как и сущности успеха новой Германии, могло быть еще больше усилено с помощью двух указанных, полностью различающихся, но, в конечном счете, преследующих одинаковые цели теорий. Не только полностью ошибочная точка зрения на немецкую экономическую систему и основанные на ней пророчества приводили к заблуждению, но также не годились примененные ранее методы, которые недостаточно считались с «положенной в основу этой системы бесчеловечностью» и с ее «целью: разрушению личности» Эта экономическая система насилия, которая беспощадно выступала против личности и ее интересов, как в политической, так и в экономической областях, недооценивалась в своей жестокости /см. выше Р.Капитэ, «Организация экономики и социальной жизни в Третьем Рейхе», с.86, а также – М.Эрмэ, «Гитлеризм и марксизм», с.7/. При этом пророчествовали так, будто вновь нашли почву под ногами, чтобы открыть миру путь к возможному одолению этой системы насилия – путь войны.

2. Прогнозы на войну

a)Политическая и экономическая идеология катастрофы