Французская демократия

Все это нсколько двусмысленно. Въ 1789 году у дворянъ не конфисковали имуществъ; позднйшія конфискаціи были дломъ войны. Въ 89 г. ограничивались отмною нкоторыхъ преимуществъ, несовмстныхъ съ правомъ и свободою, которыя дворянство несправедливо присвоило себ. Эта отмна повлекла за собою уничтоженіе дворянства, какъ особаго сословія, его поглощеніе массою общества. Пролетаріатъ, правда, также не требуетъ, чтобы буржуазію лишали пріобртенныхъ ею имуществъ и всхъ ея правъ, которыми она пользуется справедливо. Но подъ юридическими и законными именами свободы, труда, кредита и солидарности онъ хочетъ провести нкоторыя реформы, результатомъ которыхъ будетъ, безъ сомннія, уничтоженіе правъ, привилегій, словомъ, всего, что составляетъ исключительную принадлежность буржуазіи. Такимъ образомъ, теперь стремятся къ тому, чтобы не было ни буржуазіи, ни пролетаріата, то есть, чтобы буржуазія была поглощена въ масс общества.

Въ новую революцію пролетаріатъ точно также поступитъ съ буржуазіей, какъ поступила она съ дворянствомъ въ революцію 89 г. Какъ революція 1789 г. была вполн такъ точно справедлива будетъ и новая революція, которая прійметъ за образецъ свою старшую сестру.

Дале манифестъ развиваетъ свою мысль съ возрастающею энергіею.

«Мы не имемъ представителей, мы, которые не хотимъ врить, что нищета – божественное учрежденіе. Милосердіе вполн доказало и само признало свою несостоятельность быть основаніемъ соціальнаго устройства. Въ эпоху народнаго самодержавія, всеобщей подачи голосовъ, оно можетъ быть частной добродтелью… и только. Мы не хотимъ быть ни кліентами, ни опекуемыми; мы хотимъ быть равными. Мы отвергаемъ благодяніе и требуемъ только справедливости».

Смыслъ этого ясенъ: мы хотимъ того же, что получили вы, буржуа, наши старшіе братья.

«Наученные опытомъ, мы чужды ненависти къ людямъ. Мы хотимъ измнить самый порядокъ».

Таково заявленіе, предпосланное представительствамъ, противъ которыхъ возстала мнимодемократическая оппозиція.

Такимъ образомъ авторы манифеста чужды старой коммунистической и буржуазной рутины. Они не хотятъ ни привиллегій, ни исключительныхъ правъ; они покинули фантазію абсолютнаго равенства, которое укладываетъ человка на прокустово ложе; они стоятъ за свободу труда, осужденную Люксанбуромъ въ вопрос объ урочномъ труд; они признаютъ конкурренцію, также осужденную люксанбурской системой, какъ грабежъ; они провозглашаютъ солидарность и отвтственность; имъ не нужно покровительства, не нужно іерархій. Они хотятъ равенства достоинства, неустаннаго дятеля экономическаго и соціальнаго уравненія; они отвергаютъ милостыню и вс благотворительныя учрежденія и взамнъ ихъ требуютъ справедливости.

Большинство ихъ члены общества взаимнаго кредита, взаимнаго вспоможенія, которыхъ, по ихъ словамъ, тайно существуетъ въ столиц тридцать пять; распорядители промышленныхъ обществъ, откуда коммунизмъ изгнанъ и замненъ принципами взаимности и соучастія, признанными закономъ.

Дале, эти рабочіе требуютъ рабочихъ и хозяйскихъ камеръ, которыя взаимно пополняли, контролировали и уравновшивали бы другъ друга; исполнительныхъ синдикатовъ и присяжныхъ экспертовъ, словомъ, полнаго преобразованія промышленности подъ вдніемъ всхъ участвующихъ въ ней[11].

Во всемъ этомъ, говорятъ они, мы основываемся на всеобщей подач голосовъ. Однимъ изъ первыхъ и важнйшихъ результатовъ ея должно быть, по ихъ мннію, возстановленіе естественныхъ рабочихъ группъ, то есть рабочихъ корпорацій. Слово корпорація возбудило особенно сильное негодованіе; но мы пугаться его не будемъ. По примру рабочихъ, мы будемъ разсматривать сущность, а не слова.

Все это достаточно доказываетъ, что рабочіе классы проникнулись идеей взаимности и сдлали изъ нея совершенно новые и самостоятельные выводы; что они усвоили ее, глубоко поняли ее и вводятъ въ жизнь далеко не наобумъ; словомъ, это доказываетъ, что она стала ихъ исповданіемъ, ихъ новымъ врованіемъ. Въ движеніи этомъ нельзя сомнваться, хотя оно еще очень слабо; ему предстоитъ поглотить уже не слабую горсть дворянства въ нсколько сотъ тысячъ душъ, а громадную буржуазію, считающую въ рядахъ своихъ милліоны людей. Ему суждено совершенно возродить все общество.

Разсмотримъ теперь самую идею.