Французская демократия

Теперь я спрошу всякаго честнаго человка: какой долженъ быть мдный лобъ у самозванно–демекратическихъ представителей, которые, понявъ и проведя такимъ образомъ принципъ единства въ дйствіе, осмливаются упрекать правительство за его избирательные округи, совершенно законные и согласные съ принципомъ единства, тмъ боле безупречные, что ради единства они нарушаютъ вс естественныя отношенія, a тмъ не мене считаются всми произвольными? Правительство было въ этомъ случа право не только съ точки зрнія избирательнаго закона, которымъ ему предоставлено распоряжаться дленіемъ на округи, но и съ точки зрнія конституціи 1852 и всхъ предшествовавшихъ, съ точки зрнія всей правительственной системы послднихъ семидесяти лтъ. Императорское правительство могло сказать имъ: я раздробило естественныя группы всюду, гд он казались противными великому принципу нашего политическаго единства; при этомъ я воспользовалось моимъ правомъ и исполнило свой долгъ. Не вамъ, похитителямъ кандидатуръ, ворамъ голосовъ, боле преданнымъ принципу единства, чмъ само правительство, боле деспотамъ, чмъ самъ Императоръ, не вамъ упрекать меня въ этомъ.

III. Объ избирательныхъ подкупахъ. Во время послдней поврки полномочій въ законодательномъ корпус, Оппозиція нашла во многихъ случаяхъ злоупотребленіе вліяніемъ, т. е. подкупъ избирателей. Комиссары правительства отвчали на это указаніемъ на нкоторые поступки кандидатовъ Оппозиціи, столь же заслуживающіе порицанія, какъ и поступки правительственныхъ кандидатовъ.

Засданія законодательнаго корпуса стенографированы и напечатаны въ «Moniteur'». Слдовательно, всегда можно легко доказать ссылкою на эти документы, что демократическіе пуритане ничмъ не лучше своихъ противниковъ, и что страна хорошо сдлаетъ, если при первомъ удобномъ случа выгонитъ об партіи по шеямъ.

Но вопросъ въ томъ, имютъ ли право, при общей и непосредственной подач голосовъ, упрекать избирателей въ подкупности и продажности, хотя даже фактъ самъ по себ былъ вренъ? – Здсь мн приходится обвинить депутатовъ Оппозиціи въ томъ, что, давъ стран самый гнусный и соблазнительный примръ своими происками, вдобавокъ они одурачили ее своими софизмами.

При избирательной систем, ограниченной цензомъ, какая существовала во Франціи до революціи 1848, когда избирательное сословіе состояло исключительно изъ гражданъ, платящихъ по меньшей мр 200 франковъ прямыхъ налоговъ, было понятно, что охотники до депутатства имли обычай заискивать голоса у избирателей. Заискиваніе это было, конечно, необязательно, но общепринято. Націю представлялъ родъ союза изъ 250 или 300,000 избирателей; и хотя депутатъ не считался ихъ частнымъ повреннымъ, а представителемъ всей націи, но весьма понятно, что избираемый ими отъ лица страны, онъ заискивалъ ихъ расположеніе и выставлялъ имъ на видъ права свои на ихъ предпочтеніе. Въ сущности это было нмое признаніе верховности силъ, дань почтенія общей подачи голосовъ. Такіе происки были раціональны, и потому общественное мнніе не преслдовало ихъ. Въ нкоторыхъ случаяхъ и тогда можно было обвинить избирателей и избраннаго въ подкуп. Могло случиться, что привилегированное сословіе избирателей нарушало свои политическія обязанности, руководствовалось кастовымъ эгоизмомъ и не обращало вниманія на боле важные интересы конституціи и народа. Такъ, за годъ до февральской революціи, палата четыре раза отвергла избраніе г. Шарля Лафитта.

Общая и непосредственная подача голосовъ, измнился принципъ, и дла не могутъ оставаться въ прежнемъ вид. Представителей страны назначаетъ уже не привилегированное сословіе отъ имени десяти милліоновъ гражданъ, достигшихъ 21 года, имющихъ постоянное мстожительство, а самодержавный народъ, непосредственно сами десять милліоновъ избирателей, которые выше конституціи, выше государя и государства, выше всякаго письменнаго закона, интересъ которыхъ выше всякаго другого. Они назначаютъ своихъ депутатовъ прямо, безъ всякаго посредничества.

Изъ этого, непреложнаго принципа прежде всего, слдуетъ, что заискивать приходится не кандидату у избирателей, a скоре избирателямъ у кандидата. Если мы видимъ противное, то это заискиваніе уже не будетъ имть при общей подач голосовъ того смысла, какъ при ценз; теперь, пока народъ еще не получилъ образованія, заискиваніе – средство указывать избирателямъ на сущность интересовъ, которые депутату придется защищать, на затрудненія и вопросы, которые ему представятся. Но рано или поздно, придется возвратиться къ правильному порядку вещей, если только общая подача голосовъ выйдетъ когда нибудь изъ своего первобытнаго безсмыслія.

Но самое важное слдствіе общей и непосредственной подачи голосовъ состоитъ въ томъ, что избранія нельзя обвинять въ подкуп, даже если бы и было доказано, что избиратели были дйствительно подкуплены.