Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Капитан Рози отмечает, что племена бедуинов ведут кочевой образ жизни, живя в палатках, и постоянно перемещаются с места на место со всем своим скарбом{527}. Капитан-адъютант Шеши пишет, что «арабы напоминают древних скифов... эти бедуины разделены на племена, которые зачастую воюют друг с другом. Они очень грозны, никогда не смешиваются с иными народами, и не хотят отказываться от своих привычек и образа жизни - и в этом основная причина их силы»{528}. Он же довольно подробно описывает их внешность, образ жизни и обычаи. Необычный и устрашающий внешний вид бедуинов, их суровое поведение настолько поразили французов, что большинство участников экспедиции связывало такое поведение с варварством, считая кочевников дикарями. Наиболее эмоционально эта мысль выражена у Брикара: «Эти дикие существа [бедуины] вызывают ужас. Их варварский наряд и облик, вкупе с преступлениями, которые они совершают каждый день, заставляют саму природу содрогнуться от ужаса. Они более устрашающи, чем [оседлые] арабы; их черные блуждающие фигуры напоминают чудовищ»{529}. По мнению французов, племена бедуинов настолько дики, что сама возможность их приобщения к культуре вызывает сомнение. Так, Лакюе пишет дяде, что арабов «будет труднее цивилизовать, чем нас вернуть в дикое состояние»{530}. Генерал Бельяр в своем дневнике отмечает, что «Бонапарт окажет большую услугу Египту, если ему удастся или цивилизовать их, или истребить»{531}. В то же время Рози высказывает надежду, что французам удастся усмирить племена арабов: «Султан (le Grand Turc), их заклятый враг, так и не смог их побороть. Это должны сделать французы. Они [бедуины] совершенно не страшатся нашей кавалерии... они боятся только пушек... у них нет пушек, но, если бы были, никто бы не смог их победить»{532}. Виван Денон также пишет о том, что французам нечего предложить воинственным бедуинам, привыкшим к независимости и охоте за добычей с ранних лет. Тем не менее он не считает их жестокими варварами: по словам художника, попавшие в плен к бедуинам французы страдали не от суровости или плохого обращения бедуинов, а от трудностей и непривычности их кочевого аскетичного образа жизни{533}. Более того, Виван Денон называет бедуинов толерантными, поскольку те свободны от «предрассудков религии»{534} и даже описывает их традицию гостеприимства - по его словам, вождь бедуинского племени, в плену которого находился один французский офицер, разделил с тем в трудный момент свой единственный кусок хлеба. Впечатленный этим рассказом художник, восклицает: «Как можно ненавидеть этот народ, каким бы диким он ни был? Их сдержанность имеет преимущество перед нами, создавшими самим себе разные потребности»{535}.

Что касается мамлюков, то, в отличие от Courrier de l'Égypte, где они изображались исключительно в уничижительном виде, в своих письмах и дневниках французы отмечают их красоту{536}, мужество и храбрость{537} и даже называют «лучшей кавалерией мира»{538}. Однако обладавшие более совершенной военной организацией французы осознавали свое превосходство в бою, объясняя в письмах и дневниках, почему мамлюки все время им проигрывали. Так, Лакюе считает, что «у мамлюков есть только отвага, мы же компетентны и дисциплинированы»{539}; врач Деженет полагает, что мамлюки «ничего не могут противопоставить [французской] армии, кроме слепой отваги»{540}. Буае констатирует, что мамлюки не имеют представлений о тактике{541}, а Догеро - что мамлюки удивились тому, что французы сражались в строю{542}. Если мамлюкам, приученным вести бой один на один с противником, было непривычно видеть французов, совершающих четкие и слаженные маневры в строю{543}, то французам было удивительно получить от мамлюков вызов на поединок. Полковник Виго-Руссильон описывает случай, когда мамлюк по-итальянски крикнул французам: «Если среди французов есть смелый, то я его жду»{544}. Однако для французов ответить на такой вызов было столь же странно, как для мамлюка - не принять его.

Французы отмечают богатство одежд мамлюков{545}, их склонность ко всему красивому - оружию, женщинам и лошадям{546}. По свидетельству Виван Денона, солдаты рассказывали о белом верблюде Мурад-бея, груженом золотом и бриллиантами{547}. Однако, как пишет в донесении Директории Бонапарт, вся роскошь мамлюков заключается только в лошадях и оружии, дома же их бедны, как и весь Египет{548}. Тем не менее стереотип о восточном богатстве был распространен среди французов, которые ждали воочию увидеть роскошь мамлюкских беев.