Французская кухня в России и русской литературе

Где слог найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?[373]

Шабли встречается и у другого поэта Серебряного века — Игоря Северянина в сонете «Гурманка», написанном в 1909 году:

Зато, когда твой фаворит арапчик
Подаст с икрою паюсною рябчик,
Кувшин шабли и стерлядь из Шексны,
Пикантно сжав утонченные ноздри,
Ты вздрогнешь так, что улыбнутся сестры,
Приняв ту дрожь за веянье весны…[374]

Однако, насколько ни знаменито шабли, все же самые драгоценные вина рождаются в Кот-д’Ор — в Золотом склоне Бургундии, расположенном между Дижоном и Шаньи. Оттуда родом непревзойденное и самое дорогое вино в мире — Romanée-Conti. Виноградник был основан в XV веке монахами цистерцианского аббатства Сен-Виван де Вержи (Saint-Vivant de Vergy). Это вино не упоминается в русской литературе, но встречаются упоминания других, чуть менее дорогих бургундских вин, и прежде всего кло-де-вужо — «Clos-de-Vougeot». Оно тоже из Золотого склона и тоже изобретение цистерцианцев. В 1110 году аббатство Сито получило в дар участок земли — Вужо, названный так по имени небольшой речки Вуж. Цистерцианцы превратили его в виноградник, сделав Кло-де-Вужо образцовым винодельческим хозяйством своего ордена. По преданию, монахи говорили: «Виноград с верхних участков идет на вино для папы римского, со средних участков — для кардиналов, а с нижних — для епископов». В 1298 году этот виноградник был обнесен стеной, которую можно увидеть и сегодня. Сохранился погреб, построенный в XII–XIII веках, а также замок в стиле Ренессанса, возведенный аббатом Сито Жаном XI Луазие в 1551 году. В течение столетий вино «Clos-de-Vougeot» считалось одним из лучших среди бургундских вин. В 1371 году аббат Сито Жан де Бюссьер (Joannes Buxierius) направил несколько бочек этого чудесного вина в Авиньон, где в то время находилась папская резиденция, к празднованию избрания папы римского Григория XI. Григорий XI не забыл о достойном подарке и на консистории 20 декабря 1375 года возвел аббата Жана де Бюссьера в достоинство кардинала[375].

В шуточном стихотворении о причастии в православной церкви «В. Л. Давыдову» Пушкин писал о вине кло-де-вужо:

Еще когда бы кровь Христова
Была хоть, например, лафит…
Иль кло-д-вужо, тогда б ни слова,
А то — подумай, как смешно! —
С водой молдавское вино[376]

.

Кло-де-вужо не подается охлажденным, о чем напоминает нам Лев Толстой в рассказе «Записки маркёра»: «Simon! Бутылку Клодвужо; да смотри, согреть хорошенько»[377]. А вот так, по описанию Владимира Гиляровского из статьи «Последняя „Троя“: Закрытие „Эрмитажа“», встречали кло-де-вужо в московском ресторане «Эрмитаж» прославленного французского ресторатора Люсьена Оливье, о котором речь еще впереди:

Бесшумно движется седой слуга в ослепительно-белой рубашке, перехваченной шелковым поясом. Он несет в специальной корзинке лежащую бутылку, обросшую пылью и мохом, и водружает ее на стол, уставленный дорогим севрским фарфором, хрусталем и сверкающим екатерининским серебром. Как из земли вырастает в изящном фраке француз Мариус, ученик самого основателя «Эрмитажа» знаменитого Оливье:

— Кло де вужо 1855 года!

Особым штопором, приподняв осторожно горлышко, он вынимает почерневшую пробку и подает ее гостям. Поочередно, издавая одобрительные звуки, ее нюхают знатоки-гурманы, рассматривают налет. Слегка наклонив горлышко, Мариус разливает в хрустальные бокалы полувековое бургонское вино с его вкусно-затхлым ароматом[378].