Читаем Французская кухня в России и русской литературе полностью

На страницах русских писателей — как знаменитых (у Льва Толстого в «Анне Карениной», у Чехова в рассказах «После бенефиса» и «Глупый француз»)[379], так и у малоизвестных (у Василия Михеева в повести «На островах»)[380], — неоднократно появлялось вино под названием «нюи». Это вино сейчас называется нюи-сен-жорж — Nuits-Saint-George. А до конца XIX века его и во Франции называли просто Nuits. «Сен-Жорж», то есть «святой Георгий», было добавлено к названию потому, что он является небесным покровителем Бургундии.

У Гоголя в «Мертвых душах» Ноздрев в своем монологе перед Чичиковым упоминает еще одно бургундское вино «Côte de Beaune», называя его «бонбон» — конфета, что и неудивительно, ведь Ноздрев, повторяя вслед за своим приятелем ротмистром Поцелуевым, называет «Бордо — просто „бурдашка“»[381]. В придуманном Ноздревым наименовании есть своя логика — ведь прежде это вино называлось просто «бон», о чем свидетельствует Менон, перечисляя знаменитые бургундские вина: «Les meilleurs de Bourgogne sont ceux de Chambertin, de Nuis, Pomart, Beaune…» («Лучшими винами Бургундии являются Шамбертен, Нюи, Помар, Бон…»)[382]. Под таким же названием оно фигурирует и в романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери»: «vin de Beaune»[383].

Другое знаменитое бургундское вино — «Chambertin» — было любимым вином императора Наполеона Бонапарта, о чем свидетельствовал его ближайший сотрудник и личный секретарь барон Клод-Франсуа де Меневаль[384]. О любви императора к шамбертену пишет и Владимир Филимонов в поэме «Обед»:

Иль шамбертеном, иль буси,Или вольнеем, иль помаромДрузья! Наполеон недаромПивал бургонское одноГлубокомыслия вино![385]

Из числа русских писателей о шамбертене писали особый ценитель французских вин Алексей Толстой (в «Егоре Абозове»)[386] и Борис Зайцев (в рассказе «Густя»)[387]. Среди других бургундских вин, перечисленных Филимоновым, Volnay и Pommard — известные и одинаково дорогие вина из Кот-д’Ор. Что же касается «буси», то, хотя есть в Кот-д’Ор небольшие города и деревни с таким названием (например, Bussy-Saint-Georges), достойных вин они не производят. Есть все же замечательное вино Boussy в Бургундии, но не в Кот-д’Ор, а в области Шабли — Coulaudin-Bussy.

Игристое вино Бургундии — Bourgogne Mousseux, в отличие от других бургундских вин, очень молодое и появилось только в начале XIX века. Но уже в середине этого века оно было хорошо известно в России. Герой рассказа Ивана Панаева «Белая горячка», почитатель французских «креманов», то есть игристых вин, сетуя, что в Москве трудно достать хорошие французские вина, говорит, что «настоящего кремана там и за 20 руб. не найдешь… Я предпочитаю бургонь-муссё — клико, кто что ни говори!»[388]. Он сравнивает его с шампанским «Вдова Клико», о котором речь пойдет чуть позже.

Красное вино Mâcon упоминает друг Пушкина поэт Иван Мятлев, от которого в народной памяти осталась лишь одна строчка: «Как хороши, как свежи были розы…». В своем большом стихотворном юмористическом сочинении «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей», описывая ее пребывание в швейцарской Лозанне, он пишет: «И бутылкою Макона / Жир залью пяти котлет»[389].

Бордо

Вина Бургундии занимают достойное место в русской литературе, однако вина Бордо представлены в ней значительно больше. История расположенного на берегах Гаронны на юго-западе Франции города Бордо восходит к III веку до нашей эры. В I веке до нашей эры в результате победоносных походов легионов Юлия Цезаря Галлия была присоединена к Римской республике. Рим в ту эпоху был еще республиканским. А будущий город Бордо был назван римлянами Бурдигала. Галлия очень быстро восприняла римскую культуру, в том числе и культуру виноделия, и даже стала конкурировать в виноделии с Италией. В IV веке приобретает известность бордоское вино. Римский консул и поэт Авсоний, будучи родом из Бурдигалы, писал в цикле стихотворений «О знаменитых городах» о своем родном городе как о «славном вином»[390].

Пушкин в «Евгении Онегине» обращается к бордо как к старому и проверенному другу:

Но ты, Бордо, подобен другу,Который, в горе и в беде,Товарищ завсегда, везде,Готов нам оказать услугуИль тихий разделить досуг.Да здравствует Бордо, наш друг![391]

Некрасов в поэме «Недавнее время» рисует образ светского молодого человека, для которого выпить две бутылки бордо было делом легким и приятным:

Две бутылки бордо уничтожа,Не касаясь общественных дел,О борзых, о лоретках СережаГоворить бесподобно умел[392].
Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука