Французская революция: история и мифы

Вполне естественно было ожидать, что дискуссия на этом и закончится. Едва ли кто-то мог предположить, что спор будет продолжен тем же составом участников, ведь одного из них уже почти десять лет как не было в живых. Тем не менее, всего год спустя впечатляющим ответом оппонентам стала посмертно изданная двухтомная монография Кошена «Общества мысли и революция в Бретани (1788–1789)»[503]. Собранный в центральных и местных архивах обширный документальный материал (второй том книги целиком отведен под публикацию статистических данных и наиболее важных источников) позволил автору во всех подробностях проанализировать идейную и организационную эволюцию различного рода просветительских и общественных ассоциаций Бретани — литературных кружков, Сельскохозяйственного и Патриотического обществ, сословных и корпоративных объединений и т. п., наглядно продемонстрировав их роль в качестве организационных центров антиправительственной оппозиции на протяжении последнего предреволюционного года. С наибольшими трудностями историк, по его собственному признанию, столкнулся при изучении деятельности масонских лож, поскольку основная масса их документов была тогда закрыта для исследователей. Ему удалось получить доступ лишь к архивам ложи Совершенного Союза в Ренне. Тем не менее, их тщательный анализ, наряду с поиском разрозненных масонских документов в государственных архивах и изучением публикаций самого Ордена, принес хорошие результаты. Кошен установил существование 39 бретонских лож[504], идентифицировал 850 их членов[505], выявил характер и степень участия последних в политической жизни, а также круг вопросов, обсуждавшихся «вольными каменщиками» на некоторых их собраниях. Всё это дало исследователю достаточно веские основания отнести масонские ложи к числу «обществ мысли», ставших, согласно его концепции, колыбелью движения против Старого порядка. Причем он отнюдь не отводил ложам какой-либо исключительной роли в этом процессе, а рассматривал их в одном ряду с другими общественными объединениями. По целому же ряду аспектов вклад других подобных ассоциаций в антиправительственное движение был, по его мнению, даже более весом, нежели вклад Ордена вольных каменщиков. Так, для распространения оппозиционных настроений в среде бретонского дворянства деятельность клуба «Бастион» имела гораздо большее значение, чем «прогресс Просвещения» и усилия франкмасонов[506].

На сей раз оппоненты Кошена не могли упрекнуть его в пренебрежении источниками и недостаточном внимании к фактам. Напротив, именно «перегруженность» монографии документальным материалом Олар использовал в качестве предлога, чтобы уйти от дискуссии по существу проблемы. Если предыдущую книгу Кошена Олар встретил пространной критической рецензией, то на сей раз он ограничился короткой заметкой в библиографическом разделе своего журнала «Французская революция», где, в частности, писал: «Это — наблюдения эрудита, обширные, хотя и несколько беспорядочные, которые выстроены в своего рода систему… Работа настолько сложна для восприятия, что мне не удалось не только её осилить, но даже как следует понять замысел автора. Возможно, если бы он был жив, он смог бы её сократить и сделать более ясной. Нужно терпение, чтобы суметь использовать эти два тома, слишком насыщенные материалом»[507].

Матьез же уклоняться от спора не стал, вызов принял и снова выступил с критикой взглядов консервативного историка: «Г-н Кошен хорошо перекопал архивы, проведя исследование во всех, даже самых мельчайших подробностях, но он ничего не нашел в подтверждение своей заранее подготовленной концепции»[508]. По мнению Матьеза, Кошен попытался «омолодить» ту интерпретацию французской революции, начало которой положил ещё Баррюэль. И хотя Матьез не отождествлял в полной мере идеи Кошена с теорией «заговора», высказанные в отзыве критические замечания были гораздо более уместны по отношению именно к ней, нежели к историко-социологической схеме Кошена: «Можно указать, что общества, о которых говорит г-н Кошен, подчеркнуто держались в стороне от политики. Можно также отметить, что нет ни одного документа, который свидетельствовал бы об участии в движении обществ как таковых — что они были весьма различны по своему характеру, что они не имели между собой связи и что их члены приходили в политику разными путями»[509]. Все эти доводы, доказывая отсутствие заранее подготовленного плана «заговора» и сети конспиративных организаций для его осуществления, никоим образом не затрагивали основной идеи концепции Кошена, что само по себе функционирование общественных ассоциаций, построенных на демократических принципах, объективно способствовало формированию нового типа общественного сознания, несовместимого с фундаментальными идеологическими ценностями Старого порядка.