Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Монкретьен считает необходимым повысить вывозные пошлины на экспортируемые в Англию французские товары (зерно, вина, бумагу, фрукты и различные изделия) и поставить английских купцов во Франции в такие же условия, в каких находятся французские купцы в Англии.[224] Такие энергичные меры продиктованы, надо полагать (это явствует из дальнейшего), тем, что Англия не является непосредственным соседом, что она очень дорожит французскими высококачественными винами, пшеницей, бумагой, предметами роскоши и т. д. и, наконец, тем, что политический союз с ней не столь важен, как союзы с другими странами.

С Голландией дело обстоит иначе. Франция сделала для нее так много — и притом совсем недавно,[225] — что они не должны плохо обращаться с французскими купцами, тем более что те ввозят в Голландию лишь вино, а вывозят полотно, саржу, камлоты, мыло, масло, сыр. У голландцев надо учиться, в этом заключается наибольшая польза, которую французы могут извлечь из сношений с ними. Голландцы любят Францию, очень ей обязаны и будут рады помочь французам.[226] Из этих суждений автора можно сделать вывод, что, по его мнению, правительство имело возможность урезать права голландцев в их пока еще бесконтрольной деятельности внутри Франции. Оно должно придерживаться принципа: права иностранных купцов во Франции не могут превышать прав французских купцов.

Последних надо защищать и в Испании. Испанские купцы свободно торгуют во Франции и свободно разъезжают по всей стране, а французам прямая торговля с испанскими колониями в Америке запрещена. Испанское правительство получает огромные доходы от обложения торговли, которую ведут с Америкой прочие страны, в особенности Франция, на долю которой приходится наибольшая часть вывозимых туда мануфактурных изделий и продовольствия. Французские купцы уплачивают в Испании непомерные пошлины (в среднем до 40 % стоимости товаров, за исключением зерна), в то время как испанцы (и прочие иностранцы) платят во Франции не более 2,5 %. Испанцы захватывают французские суда, направляющиеся в Америку, убивают французских колонистов и т. д. Необходимо уравнять права французских и испанских купцов.[227] Это пожелание также могло считаться исполнимым, поскольку Франция только что (в 1612 г.) заключила с Испанией политический союз и, следовательно, могла добиваться от нее уступок.

Таким образом, по мнению Монкретьена, международная обстановка в 1614 г. позволяла французскому правительству вести достаточно авторитетную протекционистскую политику и восстановить попранное соседями равноправное положение французских купцов.

В тот момент эти суждения были в значительной мере обоснованы. Но дальнейшие события сделали подобную политику — действительно очень нужную для развития французской экономики — временно неосуществимой. Провал реформ на Генеральных Штатах, разгул междоусобицы в 1615–1620 гг., военные кампании против гугенотов в 1620–1629 гг., словом, крайне неустойчивая политическая ситуация внутри страны и разгоравшаяся (пока что за ее пределами) Тридцатилетняя война не дали правительству возможности ни широко субсидировать мануфактуристов, ни предъявлять союзникам (Испания еще продолжала числиться в их числе) требования об изменении таможенных тарифов. Но как только в 1626 г. наметилось некоторое улучшение (оказавшееся всего-навсего краткой передышкой), Ришелье сразу же предпринял многие меры.[228]

Доказав правительству не только необходимость, но и возможность протекционизма, Монкретьен переходит к обсуждению значения внешней торговли. Внутренняя торговля очень полезна и необходима для нормальной жизни страны, но выгодна — хотя и сопряжена с риском — лишь торговля внешняя. Она является наилучшим и наибыстрейшим способом обогащения, а богатство содействует мощи и славе государства. Она доставляет деньги, «а мы ныне живем золотом и серебром, они удовлетворяют потребности всех людей. Деньги — главный нерв войны... извлекаются они из налогов, уплачиваемых с торговли».[229] Поэтому купцы для государства необходимы и полезны. Они, правда, больше заботятся о своих прибылях, чем об общественных интересах, но это понятно и допустимо: без жажды прибыли они не стали бы подвергать себя риску на море и на суше. Нельзя из-за этого выкидывать их из числа почтенных граждан, словно каких-то илотов.[230] Надо установить пределы прибыли; честная прибыль в торговле столь же законна, как в любом другом занятии. В Италии купцы занимают первое место, их очень уважают в Англии, в Голландии они во всем главенствуют. Вообще Голландия — прекрасный пример того, как торговля может обогатить страну. С какой быстротой эта маленькая страна овладела торговлей во всем мире! Голландцы соединяют трудолюбие французов и присущее — англичанам умение руководить хозяйством (ménagerie).[231]

Франция может и должна последовать примеру Голландии, тем более что это будет не чем-то новым, а всего лишь восстановлением прежнего положения вещей.