Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Этот пункт интересен во многих отношениях. Несомненно, что во Франции в ту пору спрос на шелковые ткани и разного рода изделия (чулки, ленты, шелковые кружева и т. п.), уже прочно вошедшие в обиход не только дворянства, но и богатых и зажиточных слоев горожан, значительно превышал возможности отечественной промышленности. Усилия Генриха IV, Сюлли и Оливье де Серра хотя и принесли известные плоды, не устранили, однако, главного недостатка — нехватки сырья. Характерно, что Монкретьен даже не заикается о запрещении импорта шелковых тканей. Мера, которую он требовал в применении к английскому сукну, здесь, очевидно, непригодна. Вероятно, он помнил о провале попыток Генриха IV запретить этот импорт. Навряд ли он верил и в эффективность указов против роскоши. Главная причина, надо полагать, заключалась в том, что французская шелковая промышленность действительно была еще не развита из-за недостатка сырья, и развивать ее можно было преимущественно в этом направлении, т. е. добывая в больших размерах дешевый шелк-сырец. Перспективность данной отрасли определялась (как известно, эти предположения со временем полностью оправдались) наличием давно появившегося и все время расширявшегося спроса на внутреннем рынке, а известное уже за пределами Франции искусство французских мастеров обеспечивало широкую экспансию также и на внешнем рынке.

По отношению к английской бумазее, фламандскому камлоту и другим легким тканям Монкретьен ограничивается замечанием, что все они делаются по образцу французских и хуже их по качеству; чтобы продать у себя дома свои ткани, англичане даже выдают их за французские. Ввоз их во Францию мешает развитию отечественной промышленности. Ныне у лучших в мире французских портных появились конкуренты и притом в самой Франции. Шотландские и фламандские мастера усвоили французские моды и работают со своими земляками в крупнейших городах страны.

Страдает и кожевенное производство, хотя ранее оно принадлежало к числу самых прибыльных, поскольку не менее трех четвертей населения носит кожаную обувь (прочие — деревянную и веревочную). Отечественного сырья не хватает, и кожи привозятся из Берберии, с островов Зеленого мыса и т. д. Не хватает и своих мастеров, приходится терпеть фламандцев. Ухудшается обработка кожи и качество обуви; с этими злоупотреблениями необходимо бороться.[205]

Переходя к «благородному искусству книгопечатания», Монкретьен снова попадает в знакомую сферу — теперь уже как издавший свои труды писатель — и посвящает этому искусству много внимания по причине его большой выгодности и чрезвычайного распространения. Правда, теперь оно имеется во всех странах и поэтому не может давать таких высоких прибылей, как раньше, когда его знали лишь немногие народы, вывозившие за границу свои книги. Кроме того, и спрос ныне не тот: появилось много библиотек, а книги — товар прочный и не изнашиваются, как одежда. И все же при умении и в этом деле можно заработать много денег; пример тому — фламандцы, у которых на прибыль очень тонкий нюх.

Метод извлечения фламандцами высоких прибылей из книгопечатания Монкретьен описывает очень выразительно, и мы приведем его слова, ибо они дают основания судить о разнице между фламандскими и французскими типографиями, а тем самым и об уровне развития французского книгопечатания в ту пору.

Во многих городах Фландрии имеется множество типографий, «где местные бедняки работают за низкую плату и где наборщиков с оплатой в 15 сентов (сент — 1/100 гульдена, — А.Л.) в день заставляют делать больше, чем французы делают за 25. Благодаря такой повышенной выработке (tasche augmentée), они (т. е. книгоиздатели, — А.Л.) продают свои книги почти вдвое дешевле, чем могут сделать наши, и посылают к нам много книг, предназначенных для самого широкого распространения и, следовательно, скорее всего раскупающихся. Этим способом они отнимают у наших печатников и книгопродавцев (по мнению которых, лучшие книги не те, что хорошо напечатаны, а те, что продаются поскорее и повыгоднее) поле деятельности и даже ту ничтожную прибыль, которой они ранее пользовались».[206]

Импорт иностранных книг надо запретить и тем самым поддержать отечественное книгопечатание, в котором занято 50 тысяч человек, тем более что по своему содержанию ввозимые книги способствуют порче нравов и отвращают людей от повиновения законным властям. Привилегии на первоиздания должны даваться не более чем на 4–6 лет; после этого срока все издатели должны пользоваться равными правами при издании и продаже книг. Следует также запретить экспорт французской бумаги и французских шрифтов. Тогда иностранцы вынуждены будут или печатать свои издания во французских типографиях, или же покупать французские книги. Ныне они печатают вредные книги на французской бумаге и французскими шрифтами и торгуют ими во Франции; дело даже дошло до того, что некоторые англичане приобрели во Франции бумажные мельницы и обрабатывают на них английское тряпье.[207]