Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Подведем теперь итоги по вопросу об этой «тяжелой промышленности XVII в.». Как мы видели, автор еще очень далек от каких бы то ни было планов «индустриализации», хотя он и понимает важную роль металлургии и производства металлических изделий для всех отраслей промышленности (но это, надо полагать, понимали задолго до него). Для нас его соображения вдвойне интересны. Его острый глаз, наметанный, возможно, на образцах более развитой голландской мануфактуры, особенно отчетливо видел не только отсталость французской практики, но и способ изживания этой отсталости чисто экономическим путем. Кроме того, приводимые им данные являются бесспорным доказательством отрицательного воздействия голландской торговли и промышленности на развитие французского мануфактурного производства. Острое торгово-промышленное (а не просто торговое, как, например, в свое время между Генуей и Венецией) соперничество уже становилось тогда нормой в отношениях между странами, вступившими на путь капиталистического развития.

Раздел о текстильной промышленности Монкретьен неспроста начинает с изготовления войлочных шляп и шапок из бобрового и заячьего меха. Дело в том, что в этой отрасли у французов нет конкурентов: «она полностью и целиком осталась в наших руках». Она самая благополучная (далее Монкретьен располагает прочие отрасли, главным образом по степени убывания благополучия). Чем это объясняется? «Слишком уж часто наши головы меняют свою форму; при подобном непостоянстве иностранцы не смогли бы извлечь барыш из своих товаров». Иными словами, капризы французской моды (которую, кстати сказать, французы уже начали в ту пору прививать другим нациям) сохраняют монополию внутреннего рынка для этих изделий, а он все более и более расширяется, ибо «ныне любой купец одет словно дворянин».[201] Однако — тут автор все же выступает в роли просителя — необходимы меры по контролю над качеством ввозимой фламандцами испанской шерсти, которая полна жира, песка и камней.

Производство полотен Монкретьен считает самой распространенной во Франции отраслью промышленности, дающей заработок множеству людей — мужчинам, женщинам, детям. В этом деле Франция оставила далеко позади всех конкурентов на внешнем рынке, именно благодаря высокому качеству своих полотен. Хотя голландцы и подделывают свои полотна и холсты под французские (маркируя их французскими марками), все равно те не выдерживают сравнения, так как французские полотна отбелены в пресной воде, голландские же — в полусоленой. Особенно важен и прибылен экспорт французских холстов в Испанию. Испанские корабли оснащены французскими, а не голландскими, фламандскими или немецкими парусами.

Беда, однако, в том, что в самое нутро этой важной и выгодной промышленности проникли голландцы. Они завели во Франции свои мануфактуры, где отбеливают ввезенные из Голландии полотна и куда привлекают при помощи большего заработка французских мастеров. Они же скупают и неотбеленные ткани.[202] Голландцев необходимо выгнать, а продажу и вывоз полотен и холстов сделать монополией французов. Иными словами, от короля требуются очень серьезные меры, и снова они направлены против голландцев!

В худшем состоянии находится ранее процветавшее французское сукноделие. Распространено оно по всей стране, и повсюду есть для него хорошее по качеству сырье. Но французское мастерство сукноделия перестало быть секретом. Кому неизвестно, что через французских эмигрантов им овладели англичане и что ныне в английских мануфактурах звучит французская речь. Французский рынок наводнен английскими сукнами, по большей части плохими по качеству сырья, по своей выработке (садятся от дождя) и по окраске (окрашены запрещенным во Франции индиго, а не вайдой). Правда, спрос на сукна вообще сильно упал из-за того, что гораздо больше стали носить шелковую одежду. Все же необходимо поддержать французское сукноделие, в нем занято множество людей. Правительство должно запретить ввоз английских товаров, как это уже сделали фламандцы, Гамбург и т. д.[203]

Шелководство и изготовление шелковых тканей (атласа, бархата, парчи, тафты и т. п.) и чулок Монкретьен оценивает как очень выгодное и имеющее во Франции хорошие перспективы. Своего шелка получают столько, что его должно было бы хватить, да и ткани умеют делать. К чему уплачивать массу денег за импортные шелковые ткани и чулки (только лишь за чулки уплачивается ежегодно около 3 млн ливров)? Король должен или запретить излишества в шелковой одежде, или настолько увеличить производство шелковых тканей во Франции, чтобы они полностью покрывали спрос.[204]