Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Использование военного и притом сильно вооруженного флота Разилли представляет себе в плане защиты и помощи французской торговле (но, разумеется, это не исключало возможности применения его и для военных действий вообще, в первую очередь против гугенотов). Этот момент необходимо особо подчеркнуть. Автор все время отдает себе отчет в том, что где бы французы ни появились в качестве купцов или колонистов, они повсюду встретят противодействие со стороны испанцев, голландцев и англичан. Поэтому им повсюду понадобится сильная военная помощь со стороны метрополии.

Обозревая (всегда под этим углом зрения) Африку, Азию и Америку, Разилли приходит к выводам, дающим любопытный материал для суждений по интересующим нас вопросам. Но сперва коснемся его соображений по поводу европейской торговли. Он считает ее упорядоченной (т. е. достаточно налаженной) и основной ее целью полагает извлечение от соседей наибольшего количества золота и серебра при наименьшем утекании денег за границу за ненужные для Франции товары. Поэтому он осуждает левантийский и голландский импорт[281] и хвалит французский экспорт зерна и холстов в Испанию. Такой взгляд свидетельствует о примитивности его позиций по сравнению с концепцией Монкретьена. В сущности, его даже трудно назвать меркантилистом в точном смысле слова. По своей идеологии мелкого дворянина[282] Разилли примыкает скорее к представителям монетарной теории, видящей прибыль лишь в деньгах, притекающих из других стран в обмен на отечественные изделия. Впрочем, как мы видели, суть его мемуара заключается не в экономическом анализе, как у Монкретьена.

Африка привлекает Разилли своим западным побережьем: Марокко, Сенегал, Зеленый Мыс, Гвинея — вот перечисляемые им области. Туда можно ввозить железо, стекло и водку и вывозить кожи, воск, камедь, слоновую кость, мускус, золотой песок и берберских коней. Прибыль составляет около 30 %, и дело это верное в том смысле, что португальцы не слишком опасны для французов.

Иначе обстоит дело в Азии и Восточной Индии. Испанцы и голландцы не пустят туда французов. Единственное, что предлагает Разилли, это завязывание непосредственных торговых сношений, с Персией в обход Турции: по океану вокруг Африки до Персидского залива. Франко-персидская торговля принесла бы немалые прибыли, так как отпали бы высокие пошлины, взимаемые Турцией.[283]

Наибольший восторг автора вызывает Америка (вспомним также Монкретьена!), в особенности восточное побережье Южной Америки. Устройство там колоний Разилли считает наиболее прибыльным и наиболее неотложным делом. Какие только богатства не хранит Эльдорадо! Французам следует проявить побольше настойчивости и последовательности в колонизации этих райских мест. Надо организовать крупные компании и переправить туда побольше колонистов. Тогда французов не смогут оттуда вытеснить ни испанцы, ни португальцы.

Характерно, что главную роль в колонизации Разилли отводит не купцам, а начальникам экспедиций, т. е. военным и политическим властям. Купцы, по его мнению, гонятся лишь за немедленной прибылью и не заботятся о том, что будет через 10 лет. Мнение это примечательно в том плане, что еще раз указывает на недостаточную выгодность в ту пору американской торговли и колонизации самих по себе, т. е. если к ней не добавлялся систематический грабеж американской территории и в первую очередь грабеж драгоценных металлов. Характерно, что во всем мемуаре Разилли об этом моменте нет ни единого слова; тягаться с испанцами в данном отношении Франции было совершенно не под силу, а для грабежа в Атлантике — на английский манер — награбленного ими в Новом Свете золота и серебра необходим был сильный корсарский флот.

Не в этом ли обстоятельстве следует искать причину неудач французских попыток колонизации и заокеанской торговли, предпринятых в последующие годы? Нельзя считать случайным, что в дальнейшем главное внимание Ришелье было устремлено не к Америке (особенно Южной), а как раз к тем районам, которыми Разилли скорее пренебрегал, — к Персии и вообще Ближнему Востоку. С присущим ему трезвым и взвешенным реализмом кардинал искал таких путей, которые могли быть использованы возможно скорее, с возможно меньшими затратами и с возможно большими результатами не только в экономическом, но и в политическом плане. Поэтому, как только он убедился в неправильности мнения об убыточности левантийской торговли (вспомним, что его придерживались как Монкретьен, так и Разилли), что случилось вскоре после 1626 г., он предпочел направить свои усилия именно по данному (кстати, давно уже проторенному) пути и извлек из него много различных выгод.

* * *

Что же является главным моментом в тех общих тенденциях, которые проступают в анализируемых источниках? Не предвосхищая итоговых выводов о наличии или отсутствии экономического кризиса в XVII в., отметим пока лишь то, о чем можно говорить на основании обрисованного нами состояния французской экономики в 1610–1625 гг.