Французский обиняк

Выходя из дверей поликлиники, Павел Семенович столкнулся с высоким, симпатичным парнем, который цепко охватил его глазами и тихо, почти шепотом спросил:

— Это вы Быстров?

— Нет, вы только посмотрите! — начал было спектакль Павел Семенович, потом плюнул на это дело, чего бутафорить, и сказал: — Быстров!

Парень, широко открыв глаза, протянул руку и, поймав ладонь Павла Семеновича, даже не поглядев вниз, крепко пожал, не отрывая взгляда от глаз Быстрова:

— Женя! Вот, приехал за вами! Идемте, будем собирать вещи. Приказ только что подписан.

Павел Семенович не ожидал таких стремительных действий от приезжего, с виду простоватого парня, поэтому слегка опешил, а потом, спохватившись, достал бюллетень и показал его:

— Ты, Жень, только посмотри, кого хочешь забрать? У меня невралгия седалищного нерва, я сидеть не могу, стоять не могу, бегать, даже отдать честь, рука не до конца поднимается! Ну, на кой черт я там тебе в Москве нужен? Ты сам-то москвич?

— Да, в пятом поколении. Павел Семенович, поехали! Я прошу вас, мне впервые дали задание такой важности, и что со мной будет, если я вернусь без вас? Пожалейте меня и мою мать. У меня ведь больше никого нет.

— Давно служишь?

— Давно!

— Не знаю, как быть даже. И тебя подводить не хочу и в вашу московскую житуху вваливаться не хочу. Помощник председателя прислал?

Женя молча кивнул, а Быстров понял, каким образом решил действовать этот сильный и властный человек, которого и видел-то один раз, после завершения операции «Тор», когда его вызвали в Москву на награждение. Вот тогда-то он и встретился с этим, как про себя назвал его, мощным человеком. После награждения в кабинете Председателя КГБ СССР помощник увел Павла Семеновича к себе и долго примеривался, заходя то с одной, то с другой стороны, пытаясь детально выяснить все нюансы работы контрразведывательного отдела в период проведения операции «Тор». Быстров, еще не отошедший до конца после стремительного увода из-под носа французских агентов, боевой стычки с московской группой Каштан, отвечал нехотя и почти ничего не рассказывал, отделываясь социальными звуками и междометиями.

— Ну, что же, — сказал, вставая помощник, — не хотите, как хотите! Пытать больше не буду. Я и так достаточно много знаю. А вас хотел только на отношение проверить. Идите, Павел Семенович, я почему-то думаю, что это не последняя наша встреча.

И он оказался прав, когда Быстров увидел его стоящим в стороне, под раскидистыми ветками акации, на перроне, среди встречающих. Этот невысокий, плотный человек с пронзительными синими глазами стоял в стороне от толпы. Быстров и два прапорщика с узлами и чемоданами остались ждать у вагона, под жарким утренним солнцем не остывшего за ночь громадного города, пока к ним не вернулся Женя, который рванул к помощнику докладывать.

Старший лейтенант, получив устное указание, также опрометью подскочил к Быстрову и, не церемонясь (они как-то незаметно сдружились, пока собирались к отъезду в Москву, да и в дороге), взял за локоть и повел к помощнику.

— Ну, вот видите, Павел Семенович! Свиделись, как я и говорил вам тогда! С приездом, и я рад, что вы приняли мое приглашение. Вы нам здесь нужны!

Быстров, слегка заикаясь, как это с ним постоянно бывало в минуты волнения, смущенно кивнул и сказал:

— Да, я тоже рад! Товарищ помощник, такую встречу для меня, простого провинциала, из самой глубинки, не стоило бы организовывать! Я смущен и не знаю, что сказать вам! — закончил он, перестав заикаться, твердым голосом, почти с вызовом.

— Да, ничего и не надо. Я лично хотел убедиться, что вы прибыли, и отказать вам в моем самом благожелательном отношении!

— Отказать, это же отрицание! — Павел Семенович растерялся, он не понимал этого столичного словоблудства.

— Отнюдь! Если я говорю, что отказываю вам, то это означает, что я выказываю вам мое покровительство и расположение!

— А почему бы не сказать вот так просто?

— Да, не сообразил я, да и в моем характере многое строится на отрицании. Хотя это так, отступление, давайте не будем здесь заниматься лингвистикой русского языка. Он велик и могуч, и мы можем говорить на нем так, как даже язык не поворачивается! Идемте, Павел Семенович, там стоят наши машины. Одна моя, а другая будет вашей.

Быстров провел ладонью по голове и, испытывая неудобство, что большой начальник приказал прекратить разговоры, спросил:

— А в качестве кого я сюда прибыл?

— В качестве? — переспросил помощник и, усмехнувшись краем рта, ответил: — Не в качестве, а в полном исполнении должности моего и председателя, от чьего имени я действую, строго законспирированного дознавателя, аналитика и оперативника.

— Понятно! — уныло пробормотал Быстров, подхватил узел и потащился за юрким старшим лейтенантом.

— Вижу вы познакомились с Женей? — около автомобилей спросил помощник, указывая на попутчика Быстрова. — В полном соответствии с вашей должностью Женя переходит к вам как помощник.

«И как информатор!» — подумал про себя Павел Семенович и кивнул.