Френдзона

Прежде чем дверь открылась, мне пришлось минуть пять в нее колотить. Машина стояла на стоянке. Значит, хозяин тоже здесь.

Он распахнул дверь и, не глядя на меня и не говоря ни слова, пошел в комнату. Я за ним, Джош плюхнулся на диван, которого раньше не было.

Весь зарос. Хотя, сколько я его знаю, всегда был чисто выбрит. Даже на фотографиях. Под глазами мешки. За три дня он постарел лет на десять.

В квартире бардак. Коробки исчезли. Видимо, распаковал, наконец, вещи. Но из корзины свисало на пол грязное белье. Кухня забита пустыми контейнерами из-под еды. Полный столик пустых пивных бутылок. Кровать расправлена. Пахнет сыростью и затхлостью.

Мной овладело дикое желание броситься ему на помощь. Велоцираптор рычал и рвался в бой. Джошу плохо.

Всем плохо.

И оттого плохо мне.

— Привет! — встала я перед ним.

— Ого, так ты со мной разговариваешь, — не глядя на меня, резко отозвался он и надолго приложился к пиву. — Отлично. Чего надо?

Настолько холодного приема я не ожидала, но виду не подала.

— Тебя давно не было в больнице.

На меня уставились красные, воспаленные глаза.

— А зачем? Его там больше нет. Он, черт возьми, умер.

Я смотрела на него.

Джош покачал головой и отвернулся.

— Чего тебе надо? Хотела убедиться, что у меня все хорошо? Плохо у меня все, мать твою. Мой лучший друг умер. Любимая женщина, черт бы ее побрал, не хочет со мной говорить.

Он схватил со столика пробку от бутылки и швырнул через всю комнату. У меня начинался приступ ОКР.

— Это все ради тебя, — прошептала я.

— Не надо

ради меня, — огрызнулся он. — Все это не ради меня. Ты мне нужна, но тебе плевать. Уходи. Вали отсюда.

Мне хотелось забраться к нему на колени. Рассказать, как сильно я скучаю, что больше никогда его не брошу. Хотелось заняться с ним сексом и больше ни на секунду не расставаться, а еще навести, наконец, здесь порядок.

Но я просто стояла.

— Я никуда не уйду. Нам надо обсудить происходящее в больнице.

Он резко поднял на меня глаза.

— Я хочу обсуждать только то, как мы любим друг друга, а ты противишься этому. Или как ты неделями избегаешь и игнорируешь меня. Вот о чем я хочу поговорить, Кристен.

У меня задрожал подбородок. Я развернулась, пошла в кухню и достала из-под раковины мешок для мусора. Начала складывать туда пустые контейнеры и пивные бутылки.

— Вставай, — бросила я через плечо. — Прими душ. Побрейся. Или не брейся, если сменил имидж. Только очнись уже наконец.

Руки затряслись. Вдруг накатила слабость. Еще когда искала Джоша в части, у меня закружилась голова и меня бросило в жар. Но я пересилила себя и продолжила запихивать в мешок мусор.

— Чтобы Брэндон мог стать донором органов, в ближайшие дни его надо отключить от аппаратов. Но родители против, а у Слоан нет права голоса. На тебя вся надежда.

Он взял меня под локти, и от его прикосновения по телу прошла дрожь.

— Кристен, перестань.

Я развернулась.

— Да пошел ты, Джош! Тебе нужна помощь, и я помогаю!

И на смену внезапно накатившей злости вдруг неожиданно пришла грусть. Скобы, крепко скреплявшие меня изнутри, разъединились, и чувства, словно вода, прорвавшая плотину, хлынули наружу. Покатились слезы. Я не понимала, что происходит. Силы, которые столько дней держали меня на плаву, рядом с Джошем вдруг иссякли.

Я бросила мешок с мусором к его ногам, закрыла лицо руками и всхлипнула. Он обнял меня, и я окончательно раскисла.

— Я не могу не убирать, у меня в голове живет какое-то чудище, и я по тебе скучаю, и Слоан вся расклеилась, а родители не хотят отключать Брэндона от аппаратов, поэтому его органы тупо гниют. У меня не получается проводить пылесосом ровные полосы по ковру, а Каскадер в приюте, и я не видела его уже несколько дней, поэтому дай мне просто прибраться в этой чертовой квартире!

Не знаю, сколько он из всего сказанного расслышал, если вообще хоть что-нибудь. Я ревела навзрыд и сама с трудом себя понимала. Он просто обнимал меня и гладил по волосам, и впервые за последние недели мой велоцираптор стал успокаиваться.

Рядом с Джошем я становлюсь слабой. Или сильной. Защитный механизм не срабатывает, и все встает с ног на голову. Когда во мне бушует зверь, я хотя бы могу собраться с духом и сделать все, что от меня требуется. А сейчас в голове царит полная сумятица.

Хорошо, что это моя сумятица.

Как у него это получается? Он сумел пробудить дремлющие уголки моей души. Он прорвался через меня штормовой волной, и за ним хлынули чувства.

Я взяла воду.

И в тот же миг что-то подсказало мне, что если позволить, то он не даст мне утонуть. Ни с кем еще я не чувствовала себя такой беззащитной и такой защищенной одновременно.

Меня бросило в жар, пробила дрожь. Хватая ртом воздух, я вцепилась ему в рубашку и держалась, пока не успокоилась. Он так крепко прижал меня к себе, что я ни за что бы не упала.

— Я не могу тащить их всех на себе, — прошептала я.

Его грудь дрогнула.

— Мне кажется, ты и себя-то тащить не в силах…

Я хмыкнула.

— Пожалуйста, Джош. — Я подняла на него глаза, руки дрожат, прижаты к его груди. — Пожалуйста, ты должен вмешаться. Поговори с его родителями. Они прислушаются к тебе.