Френдзона

Я знал, что ей тоже нелегко. Она думала, что поступает правильно. Но, черт, если бы она остановилась… Если бы прекратила противиться, с нами бы все сейчас было хорошо.

Она устало посмотрела на меня.

— Уверена, ты сто раз пожалел, что связался со мной. — Слабая улыбка. — Разве ты не рад, что я спасла тебя от самого себя?

Я помотал головой.

— Нет, Кристен, так не бывает. Любовь — это когда и в радости, и в горе. Всегда и несмотря ни на что. Просто у нас тобой началось все с «несмотря ни на что».

Ее глаза наполнились слезами, губы сжались.

— Мне не хватает тебя.

В горле пересохло.

— Тогда будь со мной, Кристен. Прямо сейчас. Мы можем начать жить вместе, сегодня. Спать в одной кровати. Только скажи «да». Всего две буквы. Просто скажи «да».

Каждое мое слово было пропитано мольбой — крик души. Мне хотелось встряхнуть ее, украсть, держать в заложниках, пока она не перестанет заниматься ерундой.

Но она помотала головой.

— Нет.

Я отпустил ее руку, прислонился к двери и потер переносицу.

— Ты убиваешь нас обоих.

— Когда-нибудь…

— Мне надоело слушать об этих «когда-нибудь». — Я повернулся к ней. — И я не изменю своего мнения.

— И я своего не изменю, — ответила она, немного подумав.

Мы на какое-то время замолчали, и я закрыл глаза. Вдруг я услышал, как она заерзала на сиденье, вплотную пододвинулась ко мне. Я обнял ее и позволил уткнутся себе в шею.

Ее прикосновения обладали лечебным эффектом. Для нас обоих. Теплый компресс на душу.

Она никогда полностью мне не принадлежала. Всегда только частично. Если дружба, то не тело. Если тело, то не любовь. И вот теперь любовь, но ничего кроме нее.

Но даже тех небольших кусочков было достаточно, чтобы понять: я никогда ее не забуду. Никогда. Даже если проживу до ста лет. Потому что она единственная. Та самая.

— Кристен, ты та женщина, с которой я должен прожить долго и счастливо, — прошептал я. — Я чувствую это, понимаешь?

Она фыркнула.

— Я тоже это знаю, Джош. Но так было раньше.

— Когда раньше? — Я еще крепче прижал ее к себе, слезы уже щипали глаза.

— Когда я еще была здорова. До того, как мое тело сыграло такую злую шутку. Бывает, половинки расходятся, Джош. Выходят замуж и женятся на других людях. Бывает, никогда друг друга не находят. А бывает, что одна из них умирает.

Я зажмурился, и комок в горле поднялся выше. То, что она хотя бы признала нашу любовь, признала, что мы нашли друг друга, уже значило для меня очень многое.

— Кристен, я знаю, что отрицал усыновление, говорил, что хочу своих детей и большую семью. Но ты изменила мою жизнь.

Она долго молчала, потом наконец произнесла:

— Джош, если бы ты знал, что наши отношения лишат меня самой заветной мечты, ты бы остался со мной?

Я понимал, к чему она клонит. Но с таким подходом проблему не решить.

— А если бы я не мог иметь детей? — задал я ей встречный вопрос. — Ты бы меня бросила?

— Джош, это совсем другое, — вздохнула она.

— Почему? Почему другое?

— Потому что ты того стоишь. Тебе можно иметь сколько угодно недостатков. А мне нет.

Я отстранился от нее, чтобы увидеть выражение ее глаз.

— Ты думаешь, что не стоишь того? Ты шутишь?

Она смотрела на меня измученно и опустошенно.

— Я этого не стою. Я ненормальная. Раздражительная и нетерпеливая. Люблю командовать и требовать. И у меня столько проблем со здоровьем. Я не смогу подарить тебе детей. Я не стою этого, Джош. Не стою. С другой женщиной тебе будет намного легче.

— Мне не нужна другая. Мне нужна ты, — помотал я головой. — Неужели ты не понимаешь? Ты мой идеал. Я будто бы становлюсь лучше, когда понимаю, что могу что-нибудь для тебя сделать: приготовить обед, рассмешить, пригласить на танец. Я ценю каждую мелочь. Я люблю тебя за твои, как ты их называешь, недостатки. Посмотри на меня. — Я приподнял ей подбородок. — Какой я жалкий. Какой я без тебя жалкий.

Она снова заплакала, и я опять крепко прижал ее к себе.

Так долго наши отношения мы еще никогда не обсуждали. Не знаю, может, у нее просто не было сил заткнуть меня или сбежать, поэтому она просто сидела в машине. Как бы то ни было, она говорила со мной об этом, что уже вселяло надежду.

Я зарылся носом в ее волосы, вдыхая знакомый аромат.

— Без тебя мне ничего этого не надо.

Она снова помотала головой.

— Я бы хотела любить тебя меньше. Может, тогда я и смогла бы украсть у тебя мечту. Но даже я не представляю, как можно позволить человеку отказаться от своей жизни ради меня. Мне всю жизнь придется просить за это прощения.

Я глубоко вздохнул.

— Ты даже не представляешь, как бы я хотел вернуться назад, забрать обратно свои слова и не забивать тебе голову всей этой чушью.