Фрэнк Заппа: О себе своими словами

В 1967 г. (с апреля по август) Театр Гаррика на Бликер-Стрит в Нью-Йорке был ошеломлён рассыпными фейерверками, гниющими овощами, взбитыми сливками, чучелами жирафов и порочными пластмассовыми лягушками…полным диапазоном Американских выразительных средств…всё это было тщательно организовано в феномен, который теперь, наверное, назовут “Племенным Мюзиклом Длинноволосого Рока Любви”. Матери называли его “Свиньи и Мерзкие Личности: Абсолютно Бесплатно” (недо-бродвейский мюзикл).

Между тем так называемые Подпольные УКВ-станции могли бы похвалиться (потому что они такие крутые и заумные) тем, что они действительно зашли так далеко, что передавали по своим волнам пластинки Матерей Изобретения. Да. Они действительно весьма смело обрушили на своих слушателей несолько вещей с “Freak Out” — посреди стабильного потока важных блюзовых номеров.

Ну и, конечно, одновременно с “Рубеном” был записан “Дядюшка Мяс” (довольно-таки необычная процедура записи). Несмотря на музыкальные достоинства этого альбома, единственным фактом, привлекшим к нему внимание, оказалось то, что в прямолинейных диалоговых фрагментах были использованы некоторые слова в их обычном значении [1969]

МУЗЫКАНТЫ

Вскоре Заппа собрал новую группу и отправился на гастроли. В следующие два десятилетия ему удавалось проводить каждый год одно масштабное турне по Штатам и одно турне по Европе.

Публика. Ну что ж, я скажу Вам, насколько я циничен по отношению к американской публике… если они нас догоняют, то это только потому, что мы тормозим. [1971]

Мне нравится, когда фаны увлекаются моей музыкой, и мне нравится, когда они участвуют в шоу. В университете Ватерлоо мы устроили состязание по бибоп-танго между членами публики. Все подсознательно хотели бы быть на сцене вместе с группой, поэтому мы обычно это поощряли. [1973]

Большинство людей приходят на мои концерты потому, что хотят увидеть нечто; они хотят, чтобы для них что-нибудь сделали. В 1968 г. у меня в Беркли-Комьюнити-Театре 3000 человек дёргались, как марионетки на верёвочках. Я сказал: “Хорошо, теперь вам надо встать и подвигаться — вы выглядите очень уставшими; давайте, поднимайтесь.” Я заставил их встать с мест. Горел свет. Я остановил музыку. Они продолжали это делать.

Тогда я сказал: “Хорошо, теперь послушайте. Только что произошло вот что: я сказал вам встать и подвигаться, и вы двигались, так?” — “Да, так!” — “Если я скажу вам ещё что-нибудь сделать, вы сделаете? Именно так действует правительство. Вам говорят делать то-то и то-то и вы делаете. А теперь вы дёргаетесь, как куклы на верёвках, неужели это не глупо?” А они всё это время прыгают, ждут кульминации. Мы начинаем играть, свет гаснет, шоу продолжается.

Вы делаете им одолжение, вы говорите им правду. Как они могут вас за это ненавидеть? Манипуляция — это семантически перегруженное понятие. Я просто разыграл их. Такие розыгрыши бывают каждый день, и гораздо хуже. Забудьте о политике. Один из самых тяжёлых случаев манипуляции, которые я видел — это фрагмент фильма “Вудсток” со Слай Стоуном — вот такая фальшивая истерия. [1976]

Самый быстрый способ заставить аудиторию вопить — это сыграть что-нибудь тихое. В тот момент, когда уровни громкости и напряжения падают ниже страха смерти, они начинают орать. [1977]

Они — это часть происходящего. Они — это та причина, по которой мы сюда пришли. Видите ли, моя функция на сцене — это функция посредника между публикой и музыкантами. Я плачу им зарплату, и я должен быть уверен, что они стоят на сцене для того, чтобы дать то, что нужно людям, требующим развлечения. Во время представления я выступаю в роли рефери. У нас в этом зале сидят много тысяч ребят, ждущих, когда их развлекут. Они хотят оттянуться. Я — как бы инспектор манежа, помогающий им оттянуться на этом маленьком фестивале.

Такого не случается, когда мы играем здесь — из-за восприятия группы публикой. Они очень странно на это смотрят. Люди, идущие на концерт в Англии, просто хотят посмотреть концерт. Они хотят просто сидеть и смотреть на то, что происходит. Они не принимают участия в происходящем. И это одна из причин того, почему мне никогда особо не нравилось играть в вашей стране.

Это всё равно что играть для группы вырезанных из картона фигур. Как в комнате, полной подсматривающих. Это почти как играть на телевидении перед живой публикой. Даже если они хлопают или что-то бормочут, всё равно сохраняется какая-то дистанция. Они не участвуют в твоих действиях, так что нет обмена энергией между публикой и группой. В Нью-Йорке всё иначе. [1978]