Фрида

– Хотела бы, – с тоской ответила Фрида, вспомнив свой дом с устоявшимся бытом, ухоженным садом, аккуратно подстриженным газоном и розовыми клумбами. И склонившегося над работой Эрнеста, заводящего часы в одно и то же время каждое воскресенье.

– Я многого рядом с вами добьюсь, миссис Уикли. Я всю жизнь о вас мечтал! – Мистер Лоуренс схватил ее за руку. – Пойдемте со мной, я покажу вам свой мир! Помогите зажечь мой жизненный очаг!

– У меня трое детей, которых я очень люблю.

Фрида вызвала в памяти образы Монти, Эльзы и Барби – спасительный якорь, напоминающий о ее роли и месте в жизни, – и попыталась проглотить ком, застрявший в горле, как рыбья кость.

– Возьмите их с собой, я построю дом для всех, обещаю!

– Эрнест – хороший человек.

– Он не даст вам жить, он вас задушит. Забирайте детей и идите со мной. Я ваш, миссис Уикли.

– Это не так просто…

Она умолкла. Земля, казалось, дрогнула у нее под ногами, как будто сдвинулись и столкнулись тектонические плиты.

– Уходите, станьте хозяйкой собственной души. И живите!

Мистер Лоуренс вскочил на ноги и зачерпнул сложенными ладонями воздух.

– Посмотрите, какая стрекоза! – Он присел на корточки и раскрыл руки. – Самцы всегда ярче. Правда, красавец? Нет, вы видели этот цвет? Океан! Небо над Средиземным морем!

Фрида посмотрела на стрекозу, сидящую у него на ладони. И вдруг представила, какой могла быть их жизнь. Полной, глубокой, богатой эмоциями. Ослепительной!.. От восторга закружилась голова. Крылья стрекозы выглядели красивее, изысканнее, чем у любого насекомого, которое она когда-либо видела, будто ее нервы расширились и заняли всю поверхность кожи, глаз, мозга, сердца. Фрида чувствовала, как пробивается сквозь ком в горле воздух, как стучит сердце, как трепещут, переливаясь бирюзой, кружевные крылышки стрекозы. Мистер Лоуренс раскинул руки, и стрекотунья взмыла в небо.

– Я не могу вас отпустить, миссис Уикли. Я хочу вас. Вы нужны мне. Несправедливо отсылать вас к нему. Со мной вы обретете свободу.

Фрида задумалась. Лоуренсу она нужна такой, как есть, настоящей. Отто, конечно, тоже. Но с ним она никогда не ощущала себя незаменимой, не чувствовала, что от нее зависит его жизнь, его гений. Отто черпал вдохновение в ином: кокаин, морфий, другие женщины. Порой она задавалась вопросом, любит ли Отто ее саму или же преклоняется перед типом личности, в который укутал ее, как в собственноручно сотканную мантию. Преклоняется перед азартной ученицей, с энтузиазмом впитывающей его науку. Эрнест ничем не лучше. Ему нужен снежный цветок, он видит в ней только то, что хочет, а остального не замечает. Ему она тоже не особо нужна. Скромные достижения супруга вызывали у нее лишь досаду – в равной степени своей самодостаточностью и незначительностью.

А мистер Лоуренс – совсем другой. Он уже опубликовал свой первый роман «Белый павлин» и подготовил к печати второй – «Нарушитель». Она прочла черновик третьего романа и лично убедилась в глубине воображения Лоуренса, в мятежном своенравии его ума. Связать свою жизнь с человеком, который так страстно полюбил ее за каких-то две недели, кому суждено стать великим… «Словно он предлагает мне не только свободу и любовь, а еще и огромный талант, – подумала она. – Жизнь, исполненную порывов и дерзаний, о которой я мечтала со времен Мюнхена, со времен Отто. С самого детства».

– Вы меня слышите? Я горы сверну, если вы будете рядом! Меня считают гением. Но без вас у меня ничего не выйдет.

Мысли Фриды вернулись в детство. Баронесса с подругами клюют мраморный торт. Пьют шнапс из хрустальных рюмок. Кудахчут, как куры. Скребут десертными вилками по фарфору. Скрипят китовыми корсетами. Фрида с Нуш и Элизабет ждут перед большой деревянной дверью с латунной ручкой. Мать зовет. Сначала – Нуш. «Правда, красавица? Как мила! Да, просто прелесть! Отличная фигура. Ее ждет хорошая партия. Куд-ку-дах!» Следующая – Элизабет. «Моя Элизабет пишет книгу. Моя Элизабет собирает деньги для детей-сирот. О, какая умница! И как трудолюбива! Идеальная жена для высокопоставленного чиновника. Кудах-тах-тах!» Последняя – Фрида. Тишина. Поднятые пенсне. Пронизывающие глазки баронессы, как черные смородинки. «Эта играет в окопах и лазает по деревьям». Закатанные глаза. Недовольное сопение. Ай-яй-яй!

– О чем вы думаете? – с нежностью посмотрел на нее мистер Лоуренс.

– Так, ни о чем, – ответила Фрида. – Думаю, что буду звать вас Лоренцо. Я хочу иметь для вас особенное имя.

– Лоренцо. – Он покатал имя во рту и улыбнулся. – Мне нравится.

– Я знаю, что другие зовут вас Бертом, но мне больше импонирует Лоренцо.

– Тогда я тоже придумаю для вас особенное имя. Как вас называли в детстве?

– У меня не было уменьшительно-ласкательного имени. Мою младшую сестру Джоанну звали Нуш, а Элизабет – Эльзой. Папа иногда называл меня Фрицлем, а маме это не нравилось, и я осталась Фридой.

– А разве Фрицль – не мужское имя?

Она кивнула.