Фрида

В тот вечер, щекоча Барби, любуясь новыми марками Монти, заплетая косички Эльзе, Фрида не переставала думать о мистере Лоуренсе. Как ни старалась выбросить его из головы, ничего не выходило. Она не могла забыть сладости поцелуев вверх и вниз по спине, ощущения шершавых кончиков пальцев, когда он гладил жилки у нее на руках. Вспомнились его слова: вы вросли в мою душу. «Да, а он – в мою, – подумала она. – И теперь он прорастает во мне, как семечко».

– Мамочка! Ты слышала, что я сказала? – дернула ее за рукав Барби.

– Извини, малышка. Что ты сказала?

– Ничего.

Барби обиженно слезла с колен и ушла.

Фрида рассеянно кивнула. Нужно придумать, как удержать мистера Лоуренса в Ноттингеме, сделать своим любовником. Нельзя возвращаться к летаргии последних лет.

Глава 35 Эрнест

Аналогии… Эрнест замолчал и посмотрел в окно на вздымающееся белое небо. Сегодня оно выглядело нетронутым, девственным, словно этим воздухом никто не дышал, как будто он не пропитан фабричным дымом, железнодорожным паром и золой из ям.

Эрнест нахмурился. Нельзя отвлекаться на небо, облака и поэтические представления о девственности!

– На форму слова часто влияют ассоциации с другими словами, – произнес он вслух, хотя был один.

Он почему-то чувствовал себя брошенным в пустом доме, а звук голоса успокаивал. Ида повела детей на прогулку, миссис Бэббит взяла выходной, а Фрида встречалась с мистером Лоуренсом. Эрнест кашлянул, словно желая нарушить тишину. Он вырос под нескончаемый гвалт большой семьи и всегда жаждал покоя, а теперь тишина пустого дома слегка угнетала.

Он опять заговорил вслух:

– Следовательно, в английском языке слово bridal – «свадебный» – происходит от сочетания «невеста» – bride – и ale «эль» – жидкого напитка, часто употребляемого на свадебных торжествах.

На своей свадьбе они с Фридой пили немецкое пиво. Как давно это было – тринадцать лет! И каких счастливых лет! Она по-прежнему весела и жизнерадостна, как в восемнадцать. Все тот же насмешливый хохот, брови вразлет и сверкающие золотыми искорками зеленые глаза. С внезапной тоской он вспомнил, как прислушивалась молодая жена к каждому его слову. И как его задели слова Фриды о силе и мужестве. Впоследствии он приписывал это влиянию военной среды, в которой она выросла. А тогда она виделась ему экзотичной, не похожей на скромных англичанок.

Мысли вернулись к письму, в котором он сделал Фриде предложение. Какая дерзость! В Англии ни один мужчина его сословия не осмелился бы сделать предложение дочери барона. В Англии его предали бы позорному столбу. А Германия почему-то придавала храбрости. К его удивлению, Фрида согласилась. Он до сих пор не верил в свое счастье.

Брак… марьяж… От старофранцузского marier. Обрести мужа…

Эрнест поднял глаза на фотографию Фриды, стоявшую на каминной полке. Прошлым вечером он перекинулся с женой парой слов. Нет, он ни в коем случае не порицал ее, просто мягко предупредил.

– Я должен был сказать, – пробормотал он себе под нос. – У меня не осталось выбора. Для ее же блага, разумеется.

Его добрый друг, профессор Киппинг, упомянул мимоходом, что миссис Киппинг сообщила ему о небольшой сплетне, касающейся миссис Уикли. Последнюю слишком часто видят с плохо одетым молодым человеком в плоской кепке. В театре. Гуляющей на природе. Недопустимо для замужней дамы, жены профессора, да еще баронессы.

Эрнест, конечно, вступился за Фриду. Он объяснил профессору Киппингу, что молодой человек – поэт, а Фрида – не англичанка, а немецкая аристократка, выросшая в совсем другом окружении. Он даже сообщил своему доброму другу, что юная Фрида, представленная в свое время кайзеру Вильгельму, произвела настоящий фурор при дворе. Профессор Киппинг учтиво кивнул и сказал, что не имел в виду ничего такого, просто выполнил просьбу жены.

– Я не намерен ее привязывать, – продолжал вслух Эрнест. – Она не бабочка, которую можно приколоть к доске.

Кроме того, Лоуренс в скором времени уезжает на преподавательскую работу в Германию, так что никаких причин для беспокойства нет.

Он миролюбиво взял профессора Киппинга за плечо и сказал, что не сомневается в его благих намерениях, но миссис Уикли – верная жена и преданная мать, и любой, кто высказывает сомнения в ее благонравии, сильно ошибается. Тем не менее Эрнест счел своим долгом сообщить супруге, что о ней говорят. Он передал слова профессора как можно мягче. Фрида запорхала по гостиной, возмущаясь «старомодными англичанами, которые одержимы титулами». Выпуская дым из ноздрей, она объявила, что не желает иметь ничего общего с англичанками. Докурив сигарету, она взгромоздилась ему на колени.

– Не слушай глупых сплетен, дорогой.

Она погладила его по голове и усам и сообщила с материнской гордостью, что Монти опять обыграл ее в шахматы. Вечером Эрнест зашел в спальню жены, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Фрида оперлась на груду подушек, зажав сигарету в уголке рта, и читала какую-то рукопись. С еще большей гордостью она сказала, что мистер Лоуренс попросил прочесть его новый роман.