Фронтовой дневник (1942–1945)

Ужасная грязь и дождь. Выгрузились прямо в грязь. Потом до темноты таскали имущество на открытую, не так разбитую площадку, овеваемую резким ветром. Фронт отсюда, одни говорят, в 30 км, другие – в 60 км. Ночевать пошли в один сарай фабрики по обработке льна. Сарай-сушилка весь наполнен льном и уже обработанным волокном. Нас пустил директор с условием, что, не доходя 20 м, мы уже не будем курить. Здесь мы и спали. Я зарылся в сделанную мной нору в льняном волокне. Я разулся. Спать было очень тепло. Только волокно очень пыльное. Пыль набивалась в ноздри, трещала на зубах. Подъем сделали часов в 8, но я, посмотрев на дождь, вернулся и замаскировался вновь. Так я проспал до 11 часов. Сейчас я нахожусь в кочегарке фабрики. Здесь несколько девушек-работниц пришли греться и очень хорошо поют свои литовские песни. Одна из них очень изящна и хороша. У девушек на руках хорошие кольца. Девушки в брюках (спецодежда) и повязаны косынками.

Среди военных бродят самые невероятные слухи, в частности, будто Гитлер умер (недавно в газетах было сообщение, что его хватил удар, он потерял речь, и у него парализовало правую сторону). Геббельс и Гиммлер будто бы бежали в Аргентину.

25 ноября 1944 г.

Снова мы спали в льняном волокне. Я, как и вчера, глубоко зарылся в траншею из льна, и спать было тепло. Как и вчера, я разувался, и ногам было тепло. Вчера я осматривал льнофабрику. Это небольшая льнотеребилка, где работают около 30 человек молодежи, главным образом девушки. Соревнования здесь нет. Работают 8 ч. в день, получая по рублю за час. Большую часть времени они сидят, курят, поют песни. Нормативы не установлены. За смену они вырабатывают 3 кипы льна. Работает одна льнотеребилка. Это нечто вроде молотилки. В барабан, как и в молотилку, подается немятый лен. Он там освобождается и отваливается от костры311. Сзади выходит по маленькому конвейеру, цепляясь за гвозди на деревянных дощечках (гребенки), льняное волокно. Его складывают в кипы, прессуют и связывают, как сено. А затем отправляют на прядильную фабрику.

У нас Кочеткова и Панова со своими хахалями, потеряв всякий стыд, совокупляются на льне в сарае. Вчера ребята стали забрасывать их снопами помятого льна. Это было интересное зрелище. Я тоже не вытерпел и пугнул несколько снопов. Смотрят все на этих девок как на сук, истекающих соком. К ним еще надо отнести Фаину, которая болеет, если ее Белов раздразнит, но не употребит. С нею даже приключаются обмороки. Это известно врачу и всему составу. Чтобы удовлетворить ее, надо целую роту мужчин.

Носятся слухи, что обслуживать линию мы будем от Мариамполе до Каунаса. Но это еще только слухи.

Сегодня мне снилось длинное полотенце, затем с какой-то ледяной горы я спускался, сев на собственные ягодицы в гражданском пальто. Затем снился завгороно Одегов, и назначение меня на работу в г. Орджоникидзе, чему я был рад. Я бродил также по асфальтированным улицам Орджоникидзе.

7 ч. вечера. Приезжал один майор, заместитель начальника связи. Побеседовал с нами минут 10. Сказал, что завтра мы отправимся на квартиры (хутор в 7 км отсюда), там отдохнем некоторое время, позанимаемся, а потом нам будет дано задание.

27 ноября 1944 г.

Вчера с утра мы начали переселение на квартиры. Расселились км в 8 от Мариамполе в отдельных фольварках, т. е. домах отдельных фермеров, которые живут в одиночку, примерно метрах в 600–800 друг от друга в разные стороны.

Деревьев здесь нет. Каждый населенный пункт представляет дом и хозяйственные постройки отдельного хозяина. Шли мы по бездорожью и жуткой грязи. Нам на 50 человек отвели одну большую комнату. В ней мы вчера и ночевали на полу. Сегодня начали устраиваться. Сделали нары, я сделал печку. Устраиваться здесь очень трудно. Каждая палка принадлежит хозяину, и ее нельзя взять без разрешения хозяина. Доски для нар, печки и другие хозяйственные предметы мы привезли с собой, и то нам трудно. Представляю, что было бы, если бы мы этого не возили с собой. Трудно с дровами. Где-то есть они в лесу км 5–6, куда мы и отправимся за ними. Вообще же дров здесь нет, т. к. нет лесов. Кругом равнина, и по ней фольварки. У нашего хозяина 4 лошади, 4 коровы, много свиней, уток, гусей, кур, голубей. Живет он, как говорят: «Кум королю и сват министру». В городе он не бывает, да ему там и не нужно ничего, за исключением керосина, сахара, мыла и спичек.

Немцы здесь ничего не разрушили. Говорят, что здесь и боев не было.

28 ноября 1944 г.