Читаем Фру Мария Груббе полностью

— Знаю я, правда, — ответил он, — что тайное искусство имеет в Дании знатных и могущественных почитателей, но скольких же я напереобучал государей светских и князей церкви! И если не всякий раз неблагодарность видел и малое к себе уважение, взамен ожидаемой награды, то встречал зато столько превратных суждений и бестолковости, что вряд стану впредь рядиться в личину наставника столь высокородных школяров. Неведомо мне, по какой regula [31] или методе производит свои опыты его величество король датский, а следственно, слова мои ни разуметь его, ни хулы на него содержать не могут, но смею заверить, что попадались мне господа из самого наивысокороднейшего дворянства, даже князья и помазанники-самодержцы, столь несведущие в historia naturalis [32] или materia magica,[33] что и у зауряднейшего шарлатана базарного не бывает такого мужичьего суеверия, как у них. С легкостию склоняли они слух свой даже к повсеместному постыдному поверью, гласящему, что выделывать золото — все равно что сонное питье или пилюлю лекарственную изготовить; лишь бы раздобыть правильный рецепт — а там мешай все вместе, ставь на огонь, скажи formulam,[34] и извольте — готово золото! Этакое поверье пошло от ловкачей урвать толику и от лиц невежественных — сгинь они окаянные! Ужель такие люди не разумеют, что будь сие правда, так мир утопал бы в золоте? Пусть, как некие добрые сочинители, и верно с полным правом, полагают, что, согласно особому уставу природы, лишь малая доля материи может быть очищена и превращена в золото, — все равно нас затопило бы. Нет, искусство делать золото есть искусство трудное и дорогостоящее. Надобна удачливая рука, должны наличествовать некие особые констеллации и конъюнкции, чтобы золото валом валило. Не всякий год материя равно златоплодна, нет, нет! Поразмыслите только, что сие вам не простая destilatio [35] или sublimatio[36], но дело касается претворения естества. Да уж если на то пошло, осмелюсь выразиться — содрогаются скинии духов природы всякий раз, когда частица чистого червонного золота высвобождается из тысячелетних объятий materiae vilis[37].

— Но, — сказал Ульрик Фредерик, — уж простите, что спрашиваю об этом, а не подвергаешь ли опасности и гибели душу, занимаясь подобными тайными науками?

— Нет, нет! — живо возразил Бурри. — Что это вам вздумалось? А где вы найдете большего мага, нежели Соломон, чьи печати, и великая и малая, чудесным образом сохранены нам и до нынешних времен? А кто наделил Моисея даром волшебства? Не Саваоф ли, дух бури, Устрашающий?

И он прижал камень в одном из перстней к губам.

Ну, разумеется, — продолжал он, — знаем мы великие имена Тьмы и грозные опасные слова, и даже зловещие тайные знаки, кои, буде их употребить во зло, как то делают разные ворожейки, колдуны и знахари, вмиг наложат на заклинателей узы геенны. Ну, а мы-то, мы призываем их лишь ради того, чтобы освободить святую праматерию от нечистой заразы и совокупления с тленом земным и пеплом. Ибо это вот и есть золото. Золото есть первичное изначальное естество материи, которая существовала, чтобы давать свет, прежде нежели солнце и луна были утверждены на своде небесном.

Долго еще они беседовали об алхимии и других тайных науках, пока Ульрик Фредерик не спросил, не составил ли Бурри ему гороскоп с помощью записочки, которую он переслал с Оле Борхом несколько дней назад.

— В общем, — ответил Бурри, — я мог бы вам, пожалуй, сказать, что вам предуготовано, но если расположение звезд не определить в тот же самый час, когда ребенок родился, то не все мелкие знаки будут учтены и на вывод, следственно, можно лишь весьма мало полагаться. Однако же я кое-что да знаю. Родись вы бюргером и будь вы в скромной должности лекаря, я имел бы поведать вам одни приятности, теперь же вашему земному пути далеко до ровного. В некоторых смыслах приходится весьма сожалеть, что на свете завелся такой порядок, по которому большею частью сын у ремесленника и бывает ремесленником же, купеческий сын — купцом, крестьянский сын — крестьянином, и так далее во всем. Ибо злосчастие многих имеет свою причину единственно в том, что они избирают себе иную часть, нежели предуказанная им при рождении расположением знаков Зодиака. Если, к примеру, тот, кто рожден под знаком Овна в начале фазиса, пойдет по военной части, то ни в чем ему удачи не будет — ни раны, ни малое чинопроизводство, ни смерть в молодых летах не минуют его. А если приложит он руки к ремеслу золотых дел мастера или же гранильщика, то все у него пойдет как по-писаному. Тому, кто рожден под знаком Рыб, в первом фазисе, надлежит землепашествовать пли же, если он богат, разжиться добрыми угодьями. Тот же, кто рожден в последнем фазисе, пусть пытает счастья на море, будь он хоть простой паромщик, хоть адмирал. Телец в первом фазисе благоприятствует людям военным, в последнем — адвокатам.

Близнецы же, под которыми родились вы, благоприятствуют, как я уже сказал, medicis [38] в первом фазисе и купцам во втором. Однако дайте-ка мне теперь посмотреть вашу руку!

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека исторического романа

Геворг Марзпетуни
Геворг Марзпетуни

Роман описывает события периода IX–X вв., когда разгоралась борьба между Арабским халифатом и Византийской империей. Положение Армении оказалось особенно тяжелым, она оказалась раздробленной на отдельные феодальные княжества. Тема романа — освобождение Армении и армянского народа от арабского ига — основана на подлинных событиях истории. Действительно, Ашот II Багратуни, прозванный Железным, вел совместно с патриотами-феодалами ожесточенную борьбу против арабских войск. Ашот, как свидетельствуют источники, был мужественным борцом и бесстрашным воином. Личным примером вдохновлял он своих соратников на победы. Популярность его в народных массах была велика. Мурацан сумел подчеркнуть передовую роль Ашота как объединителя Армении — писатель хорошо понимал, что идея объединения страны, хотя бы и при монархическом управлении, для того периода была более передовой, чем идея сохранения раздробленного феодального государства. В противовес армянской буржуазно-националистической традиции в историографии, которая целиком идеализировала Ашота, Мурацан критически подошел к личности армянского царя. Автор в характеристике своих героев далек от реакционно-романтической идеализации. Так, например, не щадит он католикоса Иоанна, крупного иерарха и историка, показывая его трусость и политическую несостоятельность. Благородный патриотизм и демократизм, горячая любовь к народу дали возможность Мурацану создать исторический роман об одной из героических страниц борьбы армянского народа за освобождение от чужеземного ига.

Григор Тер-Ованисян , Мурацан

Исторические любовные романы / Проза / Историческая проза
Братья Ждер
Братья Ждер

Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения. Сюжетную основу заключительной части трилогии «Княжьи люди» составляет путешествие Ионуца на Афон с целью разведать, как турки готовятся к нападению на Молдову, и победоносная война Штефана против захватчиков.

Михаил Садовяну

Приключения / Исторические приключения / Проза / Историческая проза

Похожие книги

Петр Первый
Петр Первый

В книге профессора Н. И. Павленко изложена биография выдающегося государственного деятеля, подлинно великого человека, как называл его Ф. Энгельс, – Петра I. Его жизнь, насыщенная драматизмом и огромным напряжением нравственных и физических сил, была связана с преобразованиями первой четверти XVIII века. Они обеспечили ускоренное развитие страны. Все, что прочтет здесь читатель, отражено в источниках, сохранившихся от тех бурных десятилетий: в письмах Петра, записках и воспоминаниях современников, царских указах, донесениях иностранных дипломатов, публицистических сочинениях и следственных делах. Герои сочинения изъясняются не вымышленными, а подлинными словами, запечатленными источниками. Лишь в некоторых случаях текст источников несколько адаптирован.

Алексей Николаевич Толстой , Анри Труайя , Николай Иванович Павленко , Светлана Бестужева , Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Биографии и Мемуары / История / Проза / Историческая проза / Классическая проза