Фуэте на Бурсацком спуске

— Я просил вас прекратить расследование? Просил не лезть в то, о чем вы не имеете понятия? Да! Я просил! — Без всяких предисловий принялся рычать Горленко. — А вы, выходит, не послушали… Ну что ж… Немедленно бросайте это безобразие и следуйте за мной! Тут рядом есть подходящее место, где нам никто не помешает. Пришло время серьезно поговорить, — и добавил, железным аргументом разбивая любые возражения: — Тоже мне, «12 ноября в честь мощной забастовки».

Заслышав ответ на пароль, Света с Ириной застыли с открытыми ртами. Инспектор и есть Доброжелатель?!! Но это значит, что в деле от его разоблачения не появится ничего нового. Или появится? Девушки украдкой переглянулись, потом обе еще раз оценивающе осмотрели сурового инспектора и осознали, что ничего не узнают, если не начнут действовать. Пришлось быстренько собираться. На этот раз тележка была уложена молниеносно, но абы как.

— И запомните, я не хотел вас в это впутывать, вы сами напросились! — чеканил слова инспектор, широким шагом заходя во двор ближайшего дома. — Зачем? Зачем, скажите на милость, вы устроили эти пляски? Это нелепо, гнусно, опасно, на конец концов…

— Вы хотели сказать «на худой конец» или «в конце концов»? — мягко улыбнулась Света.

Но инспектор игру не принял. Вспылил, снова принявшись лаять, а не говорить:

— Хватит! Меня! Поправлять!

Толкнув деревянную дверь черного хода одиноко стоящей во дворе двухэтажки, он пропустил спутниц вперед и показал на крутую лестницу, ведущую в подвал. — Нам вниз! Барахло оставьте в подъезде, не заберут. Сюда давно никто не ходит. Дом заброшен.

— По такой лестнице ходить куда опасней, чем крутить фуэте на Бурсацком, — буркнула Света, наблюдая, как инспектор отпирает замок тяжелой подвальной двери. — Тут можно шею себе свернуть, а там что может случиться? В лучшем случае — а ведь он и сработал, правда? — поймем, кто наш Доброжелатель и что он знает. В худшем — но ведь этого не случилось, что вы уже так сердитесь-то? — разозлили бы преступника. Что тоже хорошо, потому что мы вывели бы его на чистую воду…

И тут Света встретилась с инспектором глазами. Вспышка озарения, похоже, отразилась на ее лице.

— Бежим!!! — закричала она в ту же секунду, как инспектор схватил ее за косу и резко притянул к себе. Зато Ирина успела отскочить. Правда, наткнулась на оставленную у двери тележку, запуталась в ремне от рупора, опрокинула патефон и впопыхах рванула не на улицу, а на второй этаж.

— Все сходится! — кричала ей вслед Света. — Лжекурьером быть легко, если работаешь в НКВД! И к смерти Анчоуса он был ближе всех! Я права? — последнюю фразу Света адресовала подозреваемому, стараясь высвободиться и заглянуть ему в глаза.

— Твоя догадочность давно меня тревожит, — раздалось в ответ.

— Догадливость! — поправила Света и ойкнула, потому что инспектор со всей силы дернул ее за косу.

— Не спорьте с ним! — в волнении крикнула Ирина сверху и попыталась успокоить Горленко: — Илья Семенович, право слово… Отпустите девочку, она…

— Хватит болтать, Ирина Санна! — раздалось в ответ. — Спускайтесь, не то хуже будет! Не заставляйте меня причинять вам боль!

— Боль?! Мне?! — Ирина нервно рассмеялась. — Милейший, я в четырнадцать лет пришла в балет и через полгода имела растяжки наравне с теми, кто занимается с пяти. Какой такой болью вы вздумали меня пугать?

— Чужой болью, Ирина Санна, — зловеще сообщил инспектор. — На счет «пять» я выверну девчонке сустав!

Света зажмурилась от резкой боли и через миг уже упиралась носом в холодные вонючие деревянные ступени. Гад-инспектор бросил ее на пол и еще и начал тянуть руку назад. Света тяжело задышала, вспоминая приемчики из курса женской самообороны, которые сотрудники ОСОАВИАХИМа показывали будущим машинисткам на утренней физкультминутке. Увы, применить ничего не получалось. Невозможно было даже пошевелиться. Нарастающая боль заставляла концентрироваться на одной точке и пыхтеть.

— Три! — Инспектор считал слишком быстро.

— Я тут, — Ирина сдалась, — отпустите девочку. Пожалуйста.

Горленко втолкнул всхлипывающую Свету в подвал, после чего резко вытащил из кобуры пистолет и, деловито помахав им, приказал Ирине идти вслед за ней.

За дверью стоял запах гнили. Инспектор щелкнул выключателем, и тусклая лампочка выхватила из тьмы длинный затянутый под потолком паутиной коридор, по бокам которого виднелись щелястые деревянные двери. Заброшенные погреба? Хозяйственные кладовки? Ближе к концу коридор перегораживала металлическая решетка с открытой дверью. Вернее, это была целая клетка. В нее Горленко и загнал пленниц.

— Отойдите к дальней стенке! — скомандовал он. — Шевельнетесь — буду стрелять!

Он запер дверь на ключ, отошел на три шага и, наконец, опустил пистолет. Все равно не решаясь приближаться к вооруженному психу, Света с Ириной, не сговариваясь, кинулись ощупывать дальнюю стенку клетки. Решетка была толстая и крепкая.

— Простите меня, Ирина Александровна! — простонала Света, начиная осознавать, что случилось. — Я вас подвела… Вы уже убежали, но вернулись из-за меня…