Фуэте на Бурсацком спуске

— Из-за себя я вернулась, — холодно отрезала Ирина. — Решила, что лучше поживу еще немного с чистой совестью…

— По-жи-ву! — нараспев повторил все слышавший Горленко. — Вы оптимистка, Ирина Санна. Хотя про «немного» — это вы верно подметили. Если и поживете, то именно немного.

— Вы собираетесь нас убить?

— Увы, — инспектор скривился с явным сожалением. — Вы не оставили мне выхода. Ведь вы же снова будете совать носы куда не следует. А ведь такие молодые! Могли бы жить и жить! Прямо как Колька мой… Эх… Прибежал ко мне час назад, рассказал про высотобоязнь и этот чертов пароль… Горячая голова, да дурная… Важная, говорит, зацепка, давай искать человека. Было бы все нормально, отловил бы я этого всезнающего Доброжелателя, устранил бы… Вас бы, может, и не тронул бы… И Кольку тоже… Но вы же, черти, спокойно сидеть не можете! Колька оказывается, сукин сын, тоже все никак не успокоится. Пристал с вопросами: откуда Анчоус взял записки, почему заранее говорил про убийство, если утверждал, что убил в состоянии аффекта? Брррр! Задурил мне голову! Эх, племяш-племяш, зачем полез требовать восстановления дела? Тем свою участь он и предрешил. И вашу заодно… Хотя вы и сами постарались. «Фуэте на Бурсацком спуске» вам даром не пройдет. Доброжелателя вашего я еще найду. Не важно, действительно он что-то знает или Нино́ все придумала, но ему придется несладко. — Горленко многозначительно хмыкнул. — Но это в будущем. А вас, милые мои, придется устранить с дороги сейчас. Вы слишком уж активны. Забавно вышло, что ни говори. Послал я Кольку, значится, в ваш штаб писать запрос на восстановление дела по всей форме, а сам пошел сюда готовить помещение. А тут гляжу, вы со своим представлением. Под носом! Надо брать! Судьба-злодейка снова намекает, и выхода, увы, не оставляет…

— Судьба?! — возмутилась Света. — Нашли, чем оправдываться! Это вы сами подличаете, а вовсе не судьба вас заставляет. Коля вам верит, а вы!

— Цыц! — Илья стукнул кулаком по стене и устрашающе схватился за пистолет.

— Тише-тише, — зашептала Ирина, снова призывая Свету не противоречить…

Но инспектор вдруг успокоился сам. Кажется, ему было важно оправдаться.

— Все началось ведь совершенно безобидно. Я изучал архивы, предчувствуя, что там найду полезные зацепки. Всем лень, а я прекрасно понимаю, какая сила может быть в бумагах. Я ведь очень старательный, вы знали? И я нашел прекрасное письмо. В руках дилетанта оно ничто, в руках профессионала — мощное оружие вербовки. Записка от Каринской — та, на которую было решено подцепить костюмершу, — у меня уже давно пылилась в закромах. А вот письмо — то, что от предателя родины для Асафа Мессерера, — судьба подкинула в архиве. Вернее, я решил сделать вид, что оно для Мессерера. Вообще же оно было адресовано какой-то бабе. Какой-то Елене Маврикиевне, знаете такую?

— Одаровской? — невольно оживилась Ирина. — Елена Прекрасная работала в харьковской труппе совсем недолго, но не было ни среди зрителей, ни среди коллег человека, который не был бы ею очарован.

— О! Вы такую знаете! А я вот, как ни искал, никаких концов не нашел. Пусть ваша Маврикиевна скажет спасибо тому агенту, что перехватил письмо Мордкина к ней, но не написал о нем рапорт. Чем думал этот ваш танцор? Он что, не понимал, что вся почта оттуда просматривается и регулируется? Знаете, Ирина Санна, сколько ваша матушка слала запросы, чтобы получить четкое извещение о вашей смерти, и письма на ваше имя и ваш адрес? Все инстанции у нас завалила! И ни одно письмо мы вам не показали!

Ирина вздрогнула:

— Что? Повторите!

— Да что тут повторять? Строчила и строчит, как одержимая. Кто-то вбил ей в голову, что вы мертвы, и она требует о том документальное свидетельство. Вернее, сначала требовала. А потом стала наводить справки, мертвы ли вы. Засомневалась, стала слать письма… Да вы не расстраивайтесь. Вас таких очень много. Тех, кто от родителей отказался, мы не трогаем по поводу подобных писем. Своих, так сказать, не выдаем.

— Но я… Я не отказывалась!

— Вот как? Хм… Странный человек был мой предшественник, курирующий театр. Ни Маврикиевну не тронул, ни вам даже намека на сотрудничество не предложил… Неудивительно, что его убрали и отправили в еще большую дыру, да?

Ирина его уже не слушала. Она тяжело дышала, схватившись за виски и пытаясь переварить очередные новости. Светлана осторожно погладила ее по предплечью и из того, что балерина не шарахнулась, сделала вывод, что той совсем плохо.

Инспектор между тем принялся ходить туда-сюда по коридору, выразительно жестикулируя и словно читая сценический монолог.