Фуэте на Бурсацком спуске

— Короче, все с тобой, инспектор Горленко, ясно, — продолжил Саенко. — Я, между прочим, сразу заподозрил неладное. Слишком все сходилось. Едва я угрозы получил, как тут же ты со своей защитой нашелся. Про то, что с почты сигнализируют, я, конечно, поверил, но вот просьбы все эти твои про Москву и про замолвить словечко перед начальством мне сразу не понравились… А ты, выходит, не только воспользоваться ситуацией хотел, а и подстроил ее всю, паскуда, а? Думал, я ради поимки автора этих угроз, все твои прихоти выполнять буду?

Склонив голову, Саенко пристально посмотрел в глаза Илье.

— Почему же все, — просопел инспектор, внезапно вспотев. — Да, я инсценировал угрозы, чтобы иметь возможность обратиться к вам за помощью. Но это свидетельствует о моем к вам уважении! Я читал ваше дело, я знаю о ваших связях и заслуженном авторитете. Мне нужна была помощь. Как еще я мог обратить на себя ваше внимание? А так все вышло бы красиво: я раскрыл бы покушение на вас, стал бы вашим другом… Я всего лишь хотел вернуться на положенное место службы! В Москву! К ночным огням, к ярким улыбкам официанток, к невесте и своему делу! Никто бы не пострадал!

— А как бы ты раскрыл покушение, если сам его придумал? — не понял Саенко.

— Это не проблема, — оправдываясь, кинулся пояснять инспектор. — Сейчас столько доносов, по куда более страшным политическим обвинениям. Найти того, кто признается в неудавшемся покушении, легко. Человек еще спасибо скажет, что его по обычной уголовке пустят. Да и, если честно, без всяких спасибо обойтись можно. У меня талант. — Илья даже слегка улыбнулся. — Когда показания берет ваш покорный слуга, люди всегда говорят то, что нужно. Такой вот феномен. Не знаю даже, что их так пугает… Я, конечно, могу надавить, но не так уж страшно… Я вообще полезный сотрудник. И сейчас на хорошем счету! — Он, заискивая, искал, но не находил понимания во взгляде Саенко. — Я не дал сорвать суд над СОУ, раскрыл убийство костюмерши… Просить за меня вам было бы выгодно! Вы бы показали, что заботитесь о доставке ценных кадров в центр. Я бы вас не подвел! Мой план про угрозы был полезен и мне, и вам… Я не сделал ничего плохого!

— Ага, — хмыкнул Саенко. — Товарищ Морской ознакомил меня с делом костюмерши и вахтера. Про твое «ничего» я уже знаю. Убийство, запугивание и этот, как его, шантаж! Я, кстати, шел как раз к товарищу Морскому, чтоб сообщить, что четко вижу в деле след НКВД. Слишком много ошибок в расследовании. Умышленных ошибок. Напрямую про тебя, инспектор, я еще не думал, но точно знал, что крыса имеет доступ к принятию решений о следственных мероприятиях. Я хотел поговорить с товарищем Морским, а тут такой сюрприз на столе. Записка с адресом моей берлоги, писанная твоим паршивым почерком…

— Да-да, я болтун! Находка для шпиона. Ужасное трепло… — прошептал, услышав это, Морской Ирине. — И это нас спасает.

— И ведь хватило совести, копаясь в моем деле, не только факты для угроз нацапать, но еще и, дознавшись про мою штаб-квартиру, прихватить ее для своих грязных делишек… — гнул свое Саенко.

— Это не ваша штаб-квартира, а ведомственная! — набравшись храбрости, возразил Илья. — Я, как работник НКВД, имею право… Даже ключи на вахте до сих пор лежат… Кто ж виноват, что все про это место забыли, а я — узнал.

— Никто не виноват, — легко согласился Саенко. — Да только это сути не меняет. Не надо тебе было угрожать мне. Ох не надо! Кто Саенке поперек горла становится, тот безнаказанным не уйдет. Правило у меня такое. Еще с юности. Я много чего с тех пор поменял, а вот это правило оставил.

Саенко убрал наган за пояс и, выудив из кармана пару перчаток, начал медленно натягивать их на руки. При этом он не спускал глаз с инспектора и очень странно улыбался.

— Э! Э! Э! — Илья побелел как мел, упал на спину и начал отползать, путаясь в собственных коленях, словно большой неуклюжий кузнечик. — Вы это бросьте! Вам тут не ЧК на Чайковского! Гражданская закончилась давно, ау! Нет военному самоуправству! Морской! Морской, что вы смотрите? — Перепуганный инспектор внезапно перешел на рифмованный фальцет. — Вы же читали его дело. Он садист! Перчатки перед пытками он носит! Вы что, позволите чинить расправу без суда? Морской! Вам стыдно будет навсегда! У вас под носом пистолет. Возьмите! Да будьте ж человеком! Помогите!

Морской не шевелился. Соблазн, конечно, был велик. Схватить эту хваленую «Астру», в два выстрела убрать двух негодяев. Отомстить сразу и за Нино́, и за Ниночку Симонову, и за изломанные судьбы невиновных арестантов, на которых «надавил» для нужных показаний инспектор, и за кровавые делишки Саенко в гражданскую… Всего два выстрела, а на кону возможность спасти жену и друзей, нагрянуть к дочери, как обещал… Но, во-первых, Морской не был уверен, что может брать на себя ответственность мстителя, а во-вторых, и в заглавных, он действительно читал дело Саенко и помнил, что тот рекордсмен по части быстрого выхватывания нагана.