Фуэте на Бурсацком спуске

— Уж больно хороша? — усмехнувшись, перебил тип.

— Ну… — докладчик смутился, но быстро взял себя в руки. — Вскрытие подтвердило удушение. Наш убийца должен обладать большой силой. У хрупкой танцовщицы попросту не хватило бы физических возможностей. А вот у спины в куртке — хватило бы. Мы полагаем, что это был Горленко-младший. По крайней мере, одежда совпадает и, как вы уже видели в отчете, именно его студенческий билет — кстати, просроченный и не сданный вовремя администрации учебного заведения, — нашли на полу предбанника сцены ребята из угрозыска.

— Не нравится мне это, — с досадой хмыкнул тип. — Шесть человек за кулисами, у вахтера все отмечено, а убийце хоть бы хны. Не ждет, пока останется наедине с жертвой, не переживает, что записан в журнал… Почему свидетели не слышали и не видели ничего подозрительного? Надо еще раз поговорить со всеми из этого списка. И надо установить четко, как жертва попала на такую высоту — не взлетела же она туда на эту палку с фонарями…

— Штанкету с софитами, — осторожно поправил еще один шинельный.

— Одна чертовня, — отрезал тип. — И надо устроить повторный обыск у жертвы в костюмерной и дома. В отчете угрозыска одно предложение: ничего подозрительного. А где, простите, перечень? Я сам могу решать, что подозрительно, а что нет. Дел невпроворот, а тут еще и Горленки со своими секретами. Не нравится мне это!

Коле услышанное тоже совсем не нравилось. В дверь, ведущую к сцене, он действительно заскакивал — кто ж виноват, что она прямо по курсу и так и манит. Но как только понял, что ошибся, побежал куда следует. Морской же ясно говорил про узкую лестницу, ведущую вверх, а полутемный пахнущий свежей стружкой холл не упоминал. И вахтер все это время не обращал на Колю никакого внимания, потому что беседовал с журналистами у окна. Не видел вахтер Колину спину! Или же тогда пусть признается, что и грудь тоже видел, когда Коля через минуту обратно из предбанника этого злополучного выскакивал. А то сплошная почва для подозрений…

— Что здесь происходит? — На проходной раздался голос дяди Ильи.

— ОГПУ, — представился настырный тип, видимо, снова показывая корочку. — Пришли, Илья Семенович, из-за убийства на вверенной вам территории. Поступил сигнал, что события связаны с вопросами государственной безопасности.

— Да. Знаю. Дело может иметь отношение к процессу над СОУ — Союзу освобождения Украины, поэтому нужно проявить особую бдительность. Но я держу ситуацию под контролем и в помощи извне не нуждаюсь. — Дядя Илья говорил приветливо и, вместе с тем, очень твердо, показывая, что слова наглого собеседника ему не указ. Подумаешь, ОГПУ! Ну и что, что непосредственно Москве подчиняется? НКВД УССР, хоть и не от центра работает, все равно тоже контора влиятельная!

— В помощи вы, насколько я понимаю, не только не нуждаетесь, но и видите угрозу для своего племянника, правда? — вкрадчиво поинтересовался противный тип.

— Если вы внимательно читали отчет, то знаете, что мой племянник выполнял ответственное секретное задание, был на посту, поэтому и оказался поблизости от убийства. Предотвратить, увы, не смог. Зато есть шанс, что поможет найти убийцу. На пять часов у него есть твердое алиби, поэтому угрозы ваши неоправданны.

«В какой-то мере он говорит правду», — мелькнуло в мыслях у Коли.

— Послушайте, инспектор Горленко, — тип, кажется, начинал закипать. — Государственная безопасность — наше дело. Вас допускают к нему по ошибке. Я, конечно, не вправе запретить вам проводить НКВДшное расследование, но имею все полномочия привлечь вас как свидетеля и потребовать показаний.

— Нет, не имеете. Я об этом утречком уже позаботился. Вот, читайте приказ. Руководство — наше с вами общее руководство, вот фамилия, вот подпись — пошло мне навстречу и, раз уж я занимался театром раньше и знаю, что делаю, мне разрешено довести свой эксперимент до конца без вмешательства посторонних лиц. И, да, я пытаюсь обелить своего невиновного племянника. Вы поступили бы иначе? У меня есть неделя. А пока — покиньте помещение.

Воцарилась пауза, сопровождающаяся шорохом, будто кто-то передавал туда-сюда измятый лист бумаги.

— Вот как! — севшим голосом проговорил тип через время. — Из-за ваших интриг я должен терять неделю и свежие следы… Хорошо, я вас понял. Сейчас, так уж и быть, мы уйдем. Но предупреждаю, если хоть одна улика будет уничтожена или хоть один свидетель даст ложные показания, я вам спуску не дам. Сгною без всяких приказов. Я давно за вами наблюдаю, инспектор Горленко, и ваши методы мне противны. Не только в данном конкретном деле, а вообще. Учтите, вы мне очень не нравитесь.

— Я не первомайский салют, чтобы всем нравиться, — послышалось в ответ. — А про мои методы… Хм… Почему вам можно, а нам — нет? Вы ведь работаете точно так же…

— Мы, в отличие от вас, работаем с предателями Родины! — отрезал тип и громко хлопнул дверью.

Николай вжался в холодный снег, чтобы не быть замеченным вышедшими на улицу ОГПУшниками. Спустя мгновение он различил неопределенное бормотание дяди Ильи: