Für Elise (СИ)

— Не знаю. Говорят, местные, хотя я их тоже плохо помню.

— Может их вообще из столицы послали, чтобы сначала настроить всех против барона, скинуть его, а замок кому-нибудь другому отдать. Помереть он не помирает, вот они и решили…

— Успокойся наконец! — Габриэль рассмеялся. — Все я барону расскажу. Твое дело вообще полы мыть, а ты вон, на столицу уже замахнулась.

— То, что я горничная, не значит, что я дура.

— А я и не сказал, что ты дура. Просто лезешь не в свое дело.

— А твое дело — возить продукты да просьбы передавать, а ты в вожаки восстания податься пытаешься, и что?

— Я не…

— Ну вот и все.

Элиза обиженно замолчала и положила голову Габриэлю на плечо. Монотонный цокот копыт и похрапывания Грома действовали на нее лучше всякой колыбельной, и она, прикрыв глаза, задремала, проспав до самых ворот. Когда они въехали в освещенный факелами внутренний дворик, Элиза не сразу поняла, кто она и где находится. Габриэль предлагал провести ее до зала, но она только отмахнулась и поблагодарила его за помощь. Когда всадник уже уезжал, Элиза спохватилась и отдала ему кошель, чтобы заплатить гонцу.

— Береги себя, — сказал Габриэль на прощание. — И не переживай из-за всяких глупостей.

— А ты не лезь во всякие глупости. И тоже будь осторожнее.

Закрыв за Габриэлем ворота, Элиза вошла в замок. В прихожей Александра не было, хотя почему-то она так и думала, что никто не будет ее встречать. Всю дорогу до дальнего зала Элиза думала, что сделает еще один шаг и рухнет от усталости прямо на холодный пол. На самой верхней ступеньке небольшой лесенки, поднимавшейся от выхода из тоннелей, она споткнулась и уже приготовилась лететь вниз, но кто-то успел поймать ее.

— Вы задержались, — произнес Александр строгим тоном, не скрывавшим беспокойства. — Я уже собирался искать вас.

— Простите, — пробормотала Элиза. — Я немного передохнула в «Мельнице» перед тем как идти обратно. Габриэль завтра отправит письмо, как только откроется почта.

— Хорошо, — кивнул барон, оглядывая ее с головы до ног. — Вы в порядке?

— Да. Я просто… Я просто очень устала.

— Это моя вина. Такими вещами должен заниматься кто-то вроде Габриэля, но никак не вы, — он тяжело вздохнул. — Вы на ногах не стоите. Пойдемте.

— Я в порядке, — упрямо повторила Элиза, пытаясь идти самостоятельно, но ноги еле плелись, а глаза — закрывались сами по себе. Александр взял ее под руку и проводил до спальни.

— Господин барон, я хотела спросить…

— Завтра, — перебил Александр. — Отоспитесь, и мы поговорим.

— Как скажете.

Переодевшись, она рухнула на постель и заснула, как только голова коснулась подушки. Лежа в кровати, Элизе до сих пор казалось, что она качается в седле, а вокруг нее — лес и ничего больше. Огромные деревья, тянущиеся вверх изогнутыми ветками, похожими больше на когтистые лапы, вновь разглядывали ее через глаза-дупла, пустые, уродливые, как огромные кровоточащие раны. Но деревьев Элиза почти не боялась — деревья стояли на месте и шевелились только на ветру. То, что пряталось за ними и в них, пугало ее куда больше.

— Элиза, — звало оно голосом знакомым и грустным. — Ты до сих пор мне не веришь?

Не верю, шептала Элиза себе под нос, стараясь глядеть на дорогу, но дорога петляла влево и вправо, хоть она и помнила, что от Бренненбурга до Альтштадта тропа была почти прямой. Ей нельзя сворачивать. Ей нужно в замок, ведь там ждет барон, он приказал вернуться ровно к девяти часам, иначе им с Габриэлем не сдобровать. Она оглянулась, чтобы спросить, почему всадник свернул не туда, но сзади никого не было. Только самым краем глаза Элиза видела ту же самую тень, которая привязалась тогда, в архивах, и навсегда поселилась за ее спиной.

— Элиза, — звала тень голосом, ей не принадлежавшим. — Помоги мне.

Она схватилась за поводья, пытаясь вернуть Грома на правильную дорогу, но чем дольше они скакали, тем гуще и гуще становился лес, пока деревья не окружили Элизу сплошным кольцом, которое начало сжиматься, пока не превратилось в каморку, спрятанную за исцарапанным книжным шкафом. Она ведь знала, что ни человек, ни животное не могли оставить таких глубоких следов. Знала, но не смела об этом даже думать, ведь в Бренненбурге не было никого, кроме нее и барона.

— Элиза, — тянула тень, сочувствуя ее глупости. — Прекрати упрямиться. Ты сама все прекрасно знаешь. Кто стоял за твоей дверью?

Никого.

Кто разлил воду на полу?

Никто.

Кто провожал тебя до самого Альтштадта, прячась в тени леса? Сколько еще ты будешь отрицать очевидное, Элиза Циммерман?

Она проснулась от собственного крика.

На дворе стояло мрачное, пасмурное утро. Стрелки часов медленно подползали к восьми часам. Можно поспать еще немного. Вчера был тяжелый день, и она наверняка имела право отдохнуть, но вместо этого Элиза встала с постели и огляделась по сторонам, словно пытаясь понять, что в комнате изменилось за прошедшую ночь. Ее взгляд уцепился за вощеную шестиугольную коробку с рахат-лукумом, где недоставало всего одного кусочка.