Für Elise (СИ)

— Да, господин. Я… Я могу и пирог испечь.

— Было бы прекрасно, — кивнул Александр. — Что же, основную часть замка я вам показал. Можете приступать к работе.

Элиза в очередной раз поклонилась и задумалась, не зная, с чего начать. Когда барон показывал ей комнаты, она делала мысленные пометки: тут нужно выбить ковры, там — постирать занавески и скатерть, и она даже представить не могла, что творилось в гостевой комнате, которую нужно приготовить как можно скорее.

— Для начала, я думаю, вам стоит посетить кухню, — намекнул Александр, видя ее замешательство. — К двум часам дня обед должен быть готов.

— Хорошо, — Элиза тут же поняла, что опоздания барон не примет. — Тогда я пойду.

— Габриэль привезет продукты через три дня. Но, я думаю, того, что осталось, нам пока хватит.

Упоминание верхового воодушевило ее. Возвращаясь по петляющим коридорам, Элиза представила, как через три дня Габриэль зайдет в сверкающий чистотой замок, который не узнает с первого взгляда, и первым делом получит от нее щелбан. Во-первых, потому, что не верил в нее, а во-вторых за то, что в городе он громче всех хвалился, что с бароном на короткой ноге, а на самом деле два слова еле связал, и те оказались «спасибо» и «благодарю». И еще, конечно, за дурацкую привычку звать ее «девочкой».

Только зайдя в узкую, наполовину заброшенную, кухню, где царил беспорядок, Элиза вдруг вспомнила, что не спросила у барона, что именно он хочет на обед. Вряд ли такому человеку понравится крестьянская еда, которую она готовила дома. Оглядев запасы — не скудные, но и далеко не богатые, она задумалась. Картофель почти весь сгнил и до завтра не долежит, даже если выбросить испорченный. Мяса в кладовке хватит на несколько дней, а вот копченого бекона, хлеба и муки — хоть отбавляй. Барон, судя по всему, редко сюда заходил. Элиза представить не могла, чем тогда он питался — не сырой же морковью?

— Хотя, если он все же упырь, — пробормотала она себе под нос. — Положу побольше чеснока.

Большого труда ей стоило отчистить котел и сковороду до более-менее приличного состояния, а в буфете нашелся чистый, почти нетронутый, набор посуды. Кухня наполнялась разнообразными запахами и звуками. Под аккомпанемент шипения, бульканья, звона и веселого пения варились овощи, жарилось мясо. Про обещанный пирог Элиза тоже не забыла — сходила в сад и собрала опавшие тёмно-красные сливы. Матушкин рецепт пришлось немного изменить, но тем лучше: Элизе не хотелось в первый же день вспоминать о доме. Её дом теперь — замок, и она должна постараться, чтобы он выглядел достойно, даже если придется работать день и ночь.

В шкафу нашлась чистая скатерть на смену старой, заляпанной воском и кое-где — винными пятнами. Стол здесь стоял длинный, занимая собой почти все пространство столовой. Расставляя чистую посуду и раскладывая приборы, начищенные до какого-никакого, но блеска, Элиза задумалась, не одиноко ли Александру каждый день сидеть здесь одному, в компании одних только стульев, расставленных вдоль. Не одиноко ли смотреть на место на противоположном конце стола, которое когда-то кто-то занимал и переглядывался с ним во время какого-нибудь важного обеда? Или…

— Будьте осторожны, фройляйн Циммерман, — произнес голос у нее над ухом перед тем, как она наткнулась на стоящего рядом человека.

— Простите, господин! — она отряхнулась и отошла на два шага назад. Уже второй раз барон появился прямо у нее за спиной, не издав ни единого звука.

— Я вижу, вы многое успели сделать, — Александр оглядел столовую. — Похвально.

«Многим» были только новая скатерть и отчищенные от пыли стулья и буфеты, стоящие вдоль стен, но Элизе было приятно слышать похвалу. Дома ее работу принимали за нечто само собой разумеющееся и вечно искали одни только недостатки. Она взглянула на часы, тикающие в углу. Большая стрелка почти подползла к двум — значит, она всё же успела, хоть и совсем не следила за временем.

Пока Элиза была занята делом, она ни о чем не думала, но закончив поняла, что волнуется еще сильнее, чем перед прибытием в замок. Пока барон садился за стол, она пошла обратно на кухню. Живот скрутило от сильной рези. Руки и ноги похолодели и задрожали, и в воображении тут же возникла картина, как она идет и спотыкается на самом последнем шаге, обливая супом и барона, и новую скатерть, и чистый пол. Элиза затрясла головой, прогоняя незваные мысли. «Все будет хорошо», — шепнула она себе.