Фургончик с мороженым доставляет мечту

– Вы совсем ничего не помните?

Сольвейг откинулась обратно на подушку, ощутив легкий приступ тошноты.

– Я помню вспышку света за окном и… на этом все.

– Я тоже видел свет, только… он исходил от вас.

– Как?.. – она окончательно запуталась.

– Когда вы отдали ему колоду, вы засияли. Я никогда прежде не видел ничего подобного. А после… после вы упали. Я принес вас сюда. Хозяйка предлагала отвезти вас в больницу, но мне показалось, что вы просто потеряли много сил. Я бы не смог объяснить докторам причину…

– Вы все сделали верно, спасибо.

– С вами уже бывало такое?

– Нет… – приподнявшись на локтях, Сольвейг осмотрелась. – Здесь есть какое-то питье?

Даниэль наполнил стакан и протянул ей. Осушив его в три больших глотка, Сольвейг зажмурилась. Вода действительно освежала: головокружение прошло, все вещи в комнате вернулись на свои места и больше не рвались танцевать.

– А как же Калеб? Что стало с ним? – спросила она, возвращая стакан.

– Он оказался неплохим малым, когда перестал трястись из-за микробов и рассказывать о грибах, – Даниэль усмехнулся: – Ожил прямо на глазах. Будто кто-то зажег свет в темной комнате. Он рассказал мне о своих скитаниях после того, как снова очутился в Европе. Сказал, что утратил смысл. Без риска умереть вечная жизнь перестала казаться ему такой привлекательной, пропал азарт, и все, что у него осталось, это страх. Странный и необъяснимый. Калеб боялся утратить бессмертие, о котором грезил, будучи моряком. Почти перестал выходить из дома, видел всюду опасность. Поначалу он искал вас, искал свою удачу, но после сдался и совсем отчаялся…

– Но Дракула нашел его, – Сольвейг почесала кота за ухом, тот замурлыкал в ответ на ласку.

– Это мечта нашла его.

– Куда он направился?

– Жить той жизнью, о которой мечтал, пока не получил ее. Он просил передать вам, что просит прощения и благодарен… за все. Что бы это ни значило.

Сольвейг рассмеялась и снова откинулась на постель.

– Мы никогда не… если вы об этом, – она хитро прищурилась. – Вы ревнуете меня?

Даниэль поджал губы и отвел взгляд, но в уголках его глаз, бесконечно золотых в утреннем свете, появились морщинки.

– Только к коту, – ответил он и добавил, уже серьезно: – Нам нужно ехать. Вы сможете?

– Да, я в порядке. Только соберу вещи.

Усталости как не бывало. Сольвейг почувствовала невероятный прилив сил. Все удалось. Калеб стал прежним и отправился навстречу приключениям, а значит, она поступила верно. Внутри взрастало и крепло желание возвратить все мечты тем, кто нуждался в них. Что стало с ними? Что стало с ней самой? Словно только теперь она ясно увидела собственную жизнь, разбитую на осколки даром или же проклятием бессмертия. Осколки, в которых отражались печальные лица, плечи, опущенные под тяжестью серых дней без конца и края, и еще одно – ее лицо, ее плечи, ее лишенные красок будни.

* * *

Они покинули «Мирабеллу» ближе к полудню. Хозяйка, прощаясь больше с котом, чем с гостями, снова сетовала, что пропустила все самое интересное, и выражала искреннюю обеспокоенность здоровьем Сольвейг. Уверив ее, что и постоялица, и кот в полном порядке, путешественники отбыли в неизвестном направлении. Даниэль настоял на обеде в одном из местных кафе, и Сольвейг с радостью согласилась – ей не терпелось попробовать венгерскую кухню.

Кафе «У Розы» в этот час почти пустовало. Внутри было темно и прохладно, как в пещере. Бревенчатые, ничем не отделанные стены, несмотря на свою первозданную грубость, дарили ощущение безопасности и уюта. Свет, проникающий через полузакрытые окна, пронизывал помещение насквозь, делил его на части. Все это напоминало Сольвейг о чем-то из далекого прошлого, о чем-то важном, почти утраченном, но еще сидящем внутри, точно крохотный камешек, который никак не удается найти в ботинке.

Заказав гуляш, который на поверку оказался говяжьим рагу с овощами, и, конечно, клубничное мороженое – «Не сравнится с вашим», – Сольвейг по обыкновению стала разглядывать редких посетителей и официантов, одетых в фартуки ярко-алого цвета.

– Надеетесь встретить здесь еще кого-то, фру? – спросил Даниэль, заметив ее интерес.

– Нет, просто люблю представлять, о чем мечтают люди.

– И о чем же, мечтает, например, она? – Даниэль кивком указал на официантку, принимающую заказ у пожилой пары за соседним столиком.

Девушка выглядела уставшей, но глаза лучились теплом и искренней заботой. Она то и дело посматривала на часы, висящие в зале, словно хотела ускорить их бег, вырваться на свободу, как пичужка из клетки, выпорхнуть навстречу своей судьбе.

– О любви… – улыбнулась Сольвейг.

– Тот компас, что вы показывали мне… чей он?

– Аннет. Она тоже мечтала о любви, но боялась, что человеческой жизни не хватит, чтобы найти ее.

– Эти опасения не лишены логики, – размешивая чай, Даниэль украдкой взглянул на пожилых супругов. Они держались за руки под столом и казались абсолютно счастливыми, точно сбежавшие с уроков школьники. – Где сейчас Аннет?

– Я не знаю, но в последний раз я видела ее в Вене.

– Так значит, мы поедем по ее следам?