Фурии Кальдерона

– Покажешь его мне. Так, теперь их можно ожидать в любое мгновение. Удачи, курсор.

– И тебе, доминус.

С другой стороны от нее Пиреллус облокотился о парапет и подался вперед.

– Ну, – прошептал он. – Ну же. Идите. Мы готовы.

Они появились без предупреждения. Мараты ринулись вперед, и крик тысяч глоток слился в единый рев. Словно живой прибой хлынул под холодный свет заговоренных фонарей – волна из плоти и костей. Их боевой клич захлестнул Амару с головой, оглушив, перепугав до смерти. Она даже не представляла, что можно кричать так громко. Прежде чем она поняла, что делает, она тоже завизжала, закричала от страха и злости, размахивая мечом, – она даже не помнила, как выхватила его, а рядом с ней делал то же самое Пиреллус.

– Лучники! – выкрикнул он. – Стреляй!

Со всех сторон от них захлопали луки, посылая смерть в ряды атакующих маратов.

Первый ряд маратов был сметен залпом со стен – и на глазах у Амары следующие ряды атакующих мгновенно затоптали его. Дважды еще Пиреллус выкрикивал команду лучникам, и дважды туча стрел устремлялась навстречу маратам, и те с криками падали, пронзенные насквозь. Но это не смогло остановить сокрушительной волны тел, которая накатывала на стены гарнизона.

– Копья! – рявкнул Пиреллус, и по всей стене лучники отступили назад, а на их место встали легионеры с тяжелыми щитами и длинными копьями.

Стрелы, пущенные из коротких, тяжелых луков маратов, полетели на стены, и Амара отпрянула, когда прямо у нее перед лицом просвистела стрела с тяжелым каменным наконечником. Сердце ее сжалось от страха, и она пригнулась, чтобы голова ее не служила мишенью. Пиреллус в своем шлеме продолжал смотреть на наступающих маратов, не обращая внимания на свистевшие вокруг него стрелы.

Земля задрожала, когда мараты приблизились к стене, – это сотрясение передалось через камень ногам Амары. Она видела их – море диких нечеловеческих глаз, зубов, острых, как звериные клыки. Да и настоящие волки тоже бежали в их рядах огромными хищными тенями. Вот мараты достигли стены, и ворота содрогнулись от удара толстого ствола дерева, когда несколько десятков рук с размаху врезались в них этим тараном. Множество длинных, тонких шестов, усеянных заостренными перекладинами, взвились в воздух, и стоило их верхним концам коснуться стен, как по ним ловко полезли вверх мараты, а лучники прикрывали их, посылая тучу стрел в защитников гарнизона.

Оглушительно-громкие крики делали почти невозможным какое-либо общение. Стрелы маратов летели гуще дождя, и темные каменные наконечники их блестели в свете заговоренных фонарей. Бóльшая часть их разбивалась о камень стены или о добрую алеранскую сталь, но на глазах у Амары изборожденный морщинами ветеран со стрелой, пронзившей ему горло, упал со стены, и тут же другой легионер рухнул ничком, когда стрела на шесть дюймов вошла ему в глазницу.

– Держись! – ревел Пиреллус. – Держись!

И легионеры держались. Как бы ловко ни карабкались мараты по штурмовым шестам, наверху их ждали смертоносные копья защитников крепости. Варвары летели со стен в толпу, встречавшую это яростными воплями. Снова и снова отбивали легионеры попытки захватить хоть один участок стены, опрокидывая шесты и перерубая веревки. Легионеры бились слаженно, действуя парами: один прикрывал щитом от вражеских стрел, второй орудовал копьем, стараясь поразить неприятеля в живот или ногу. Кровь обагрила копья алеранцев, забрызгала их щиты и доспехи да и саму крепостную стену, но натиск нападающих не слабел.

Почти прямо под ногами у Амары раздавались ритмичные удары тарана в ворота. Она опустила голову, прислушиваясь, – и вдруг едва успела увернуться от удара палицей, когда рослый марат с безумными глазами бросился на нее со штурмового шеста.

Амара поднырнула под удар, увернулась от другого, нацеленного ей в плечо, и, развернувшись, ударила мечом по бедру марата. Меч легко рассек светлую кожу дикаря, и из раны струей хлынула алая кровь. Марат вскрикнул, но снова бросился на нее, занося палицу. Амара отступила чуть в сторону и, пропуская марата мимо себя, вогнала клинок ему под ребра. Предсмертный крик марата, казалось, передался по металлу ей в руку; она сама вскрикнула от возбуждения и выдернула клинок, отпрыгивая от мертвого тела. Убитый дикарь перевалился через парапет и полетел вниз, во двор.

Задыхаясь, она оглянулась на Пиреллуса. Тот одобрительно кивнул.

– Только в следующий раз постарайтесь сбрасывать их со стены наружу, – заметил он. – А то нашим внутри негде будет развернуться. – Он отвернулся и принялся вглядываться в толпу атакующих, чуть поморщившись, когда тяжелая стрела с каменным наконечником разбилась о его шлем.