Фурии Кальдерона

Наконец-то выражение лица Пиреллуса изменилось: он насупился.

– Вы получили титул за одну отчаянную выходку и считаете, будто можете заходить, куда вам заблагорассудится, и командовать всеми направо и налево?

Амара перехватила рукоять меча и положила на стол перед собой. Потом повернулась лицом к нему и пошла на него, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

– Пиреллус, – произнесла она негромко, но так, чтобы он слышал. – Я предпочла бы не быть здесь. И предпочла бы не командовать вами. Не заставляйте меня прибегать к более решительным мерам, чем мне хотелось бы.

Он встретился с ней взглядом – твердым, упрямым.

– Не грози мне, девчонка. Этим ты ничего не добьешься.

Вместо ответа Амара снова призвала Цирруса и наотмашь ударила Пиреллуса по щеке. Голова его дернулась вбок от оглушительно звонкой оплеухи. Он сделал шаг назад и рефлекторно нацелил меч в ее сердце.

– Не старайтесь, – бросила ему Амара. – Если вы не сделаете того, что должно быть сделано, я вызову вас на поединок здесь и сейчас – за преступное небрежение долгом, угрожающее безопасности государства. – Она отвернулась от него, подошла обратно к столу и забрала с него свой меч. – На клинках. Я готова начать, как только вы будете готовы.

Командир застыл, пристально глядя на нее.

– Нет, вы шутите, – произнес он. – Вы определенно шутите. Вам никогда не побить меня.

– Верно, – согласилась Амара. – Но я достаточно неплохо фехтую, чтобы вам пришлось убить меня для победы. То есть, командир, вы убьете курсора при исполнении служебных обязанностей. И там уже все равно, мужчина я или женщина, права я или нет насчет готовящегося нападения – в любом случае вас обвинят в измене. И нам обоим известно, что с вами тогда произойдет. – Она подняла меч и отсалютовала ему клинком. – Итак, если вам угодно расстаться с жизнью, прошу. Принимайте вызов, и приступим к делу. Или же одевайтесь и приготовьтесь оборонять гарнизон. Только в любом случае поторопитесь, командир, ибо мне некогда тешить ваше самолюбие.

Она смотрела на него в упор, не опуская клинка. Сердце ее колотилось как безумное, и она почувствовала, как по подбородку ее стекает на шею капля пота. Пиреллус славился как мастер-заклинатель, один из лучших в стране мечников. Если он согласится на дуэль, он наверняка убьет ее, и все же у нее не было другого выхода. Как иначе могла она убедить его в правдивости своих слов, в готовности умереть, но заставить его действовать, исполнить свой долг перед Алерой, перед Гаем? Она смотрела ему в глаза, отогнав от себя страх, не позволяя мечу даже слегка дрогнуть в ее руке.

Долгое мгновение Пиреллус мрачно, упрямо смотрел на нее.

Амара затаила дыхание.

Медленно, словно нехотя, рыцарь выпрямился, положил клинок меча на плечо, придерживая его рукой, и сердито, с подчеркнутой четкостью поклонился.

– Графиня, – произнес он. – В интересах безопасности этого гарнизона я выполню то, что вы мне приказали. Однако в рапорте своем я заявлю, что сделал это по принуждению.

– Как угодно, только выполните, – вздохнула Амара. Голова ее закружилась от облегчения, и она едва не села прямо на пол. – Так вы проследите за приготовлениями?

– Да, графиня, – подчеркнуто вежливо отозвался Пиреллус. – Полагаю, я смогу позаботиться о деле. Отто, дай ребятам что-либо помимо чая. Разбуди всех. Кэмдон, принеси мне одежду и доспехи.

Один из игроков в кости и девица в ошейнике побежали исполнять приказ. Амара вышла наружу, на ходу убирая меч в ножны и глубоко дыша. Не прошло и пары минут, как она услышала свист взвихренного воздуха и, задрав голову, увидела двух полуодетых рыцарей Воздуха – взмыв в небо, они разделились, чтобы лететь в Риву – в этом она не сомневалась, – но разными путями.

Что ж, ей это удалось. Наконец-то гарнизон начал готовиться к бою. На центральной площади стали строиться легионеры. Горели заговоренные лампы. Центурионы выкрикивали слова команд, послышался барабанный бой. На него откликнулся оживленный собачий лай, из некоторых домов показались легионерские жены и дети. Солдаты побежали за стены будить окрестных жителей и уводить их под защиту стен цитадели.

«Что ж, теперь все в руках военных», – подумала Амара. Она свое дело сделала. Она послужила глазами Гая, его руками, предупредив защитников Алеры об опасности. Уж наверное, этого более чем достаточно. Она нашла укромное местечко у подножия крепостной стены и села, привалившись спиной к камню и откинув голову назад. Все тело ныло от внезапно навалившейся усталости, а облегчение от сознания исполненного долга ударило в голову сильнее крепкого спиртного. Она так устала…

Она посмотрела на звезды, мерцавшие там и тут сквозь разрывы в бледных облаках, и удивилась тому, что не плачет. Для того чтобы плакать, она слишком устала.