Гадюка на бархате (СИ)

Но вот привязанному рядом с молодыми магам к деревянному столбу мужчине было не до смеха. Именно его голос заставил Ислейва пару минут назад прервать беседу с Сандро. А теперь пленник вновь зашёлся мучительным криком, когда алая молния, слетевшая с пальцев рыжего мага, коснулась его груди. Понятно было, что происходило это уже не в первый раз — коричневый камзол пленника густо покрывали прожжённые дыры.

Воплю вторил тонкий, сдавленный плач. Обернувшись на этот звук, Ислейв заметил чуть в стороне стоявшую на коленях — прямо в грязи — темноволосую женщину. Её богато отделанное кружевом синее платье и отороченный мехом плащ выдавали особу не самого низкого достатка. Белобрысый мальчишка лет двенадцати, с трудом удерживавший её от попыток рвануться к пойманному Гиенами купцу, тоже мало походил на местного жителя. Вряд ли крестьянский ребёнок мог бы носить такой изящно сшитый чёрный кафтанчик и короткие штаны того же цвета, заправленные в добротные сапожки.

— У меня он громче орал, Франц!.. — со смешком бросила черноволосая чародейка своему товарищу по жестокой забаве. Но тут она, наконец, заметила Ислейва и мгновенно вытянулась в струнку, приветствуя его кивком: — Командир.

Рыжий маг последовал примеру своей подруги, почтительно замерев и настороженно глядя на Ислейва. А глава Гиен, между тем, неторопливым шагом приблизился к подчинённым.

Его не особо заботило множество глаз — испуганных, злых или попросту любопытных — которое сейчас смотрело на него. Только в груди клокотал еле сдерживаемый гнев. И на Гиен, без всякой нужды опять устроивших кровавый цирк, и, ещё в большей степени — на себя. Наверное, он всё же отвратительный командир, раз никак не может удержать молодых магов от опрометчиво жестоких поступков. Может Альбрехт и был прав, когда распекал его в Сосновом Утёсе…

— Что тут у нас?.. — почти не разжимая губ, спросил Ислейв у Гиен, хотя уже отлично знал ответ.

— Лазутчик поганый, — радостно оскалилась черноволосая девица, не слишком-то смущённая командирским вниманием. — Вынюхивал про нас, а добрые люди его поймали.

Ответом её Ислейв не удостоил. Вместо этого небрежно повёл в воздухе рукой, и с его пальцев сорвалось сотканное из нитей ярко-зелёного света подобие изогнутого лезвия. Легче, чем любая самая острая сталь оно мгновенно вспороло горло пленника, который, кажется, так и не успел понять, что происходит.

Веер алых брызг широко разлетелся, пятная лица Гиен. Рыжий парень выглядел так, как будто его вот-вот стошнит на собственные сапоги, а бойкая брюнетка только поджала пухлые губы и не казалась особо впечатлённой. Ислейв мысленно взял это на заметку.

Всё ещё стоявшая на коленях женщина в дорогом платье закричала, срываясь на визг и отчаянно борясь с хватавшимся за неё мальчишкой. Но уже через пару мгновений утихла и сгорбилась, прикрыв лицо белыми ладонями, на пальцах которых поблёскивали кольца. В толпе крестьян послышались вздохи и приглушённые возгласы.

— Лазутчиков и предателей мы убиваем. Просто убиваем, без вывертов, — негромко сказал Ислейв, щуря светло-зелёные, словно крыжовник, глаза. — Потому что такие выверты потом аукнутся если не вам, так кому-то другому из магов. Это ясно?

— Да, командир, — прозвучал не слишком стройный ответ в два голоса.

— Отлично, тогда — уходим, — махнул рукой Ислейв. — О вашем наказании я скажу в лагере.

Проходя мимо сидевшей на земле и всё ещё рыдавшей женщины, он замедлил шаг.

— Вы — его жена? — ровным тоном спросил Ислейв у неё, вглядываясь в хоть и опухшее от слёз, но красивое лицо с тонкими чертами.

— Да, — всхлипнула она. Потом вздёрнула точёный подбородок, похоже, собираясь сказать что-то резкое. Но вместо этого вдруг порывисто привлекла к себе застывшего рядом мальчика и выдохнула, умоляюще глядя на Ислейва: — Прошу… Очень прошу, господин маг, пощадите хотя бы моего сына!..

— Вас обоих отпустят, — бросил Ислейв. И, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь.

***

Когда Рихо вернулся в кабинет, он успел увидеть, каким задумчивым было лицо Габриэля, прежде чем тот, заметив друга, напустил на себя невозмутимый вид. Похоже, признание Эулалии, и впрямь, ввергло того в замешательство.

«Правда, может, это и неплохо, — подумал Рихо, подойдя к окну, за которым снова начался дождь. — Пусть хоть вспомнит, что тоже вообще-то живой человек и дамочки по нему вздыхают не хуже, чем когда он был офицером. Да и большинству из них плевать на грех и обеты. А то готов похоронить себя заживо во имя этой клятой реформы… Хоть бы Лавиния не зря отправилась на острова!.. И возвратилась поскорее. Как же всё-таки отвратно знать, что ничего не могу сделать для них обоих!..»

— Там что-то интересное, Рихо? — прервал размышления друга Габриэль, тоже подойдя к окну. — Мерзкая всё-таки погода — ещё и не зима, а холоднее чем в Фиорре в самый её разгар…

— Мерзкая, — кивнул Рихо, тоже скучавший по фиорскому солнцу. — И — нет, там ничего особенного… Габриэль?..

— Что?