Гадюка на бархате (СИ)

Родственники перебросились ещё парой любезных фраз. А потом Стефан, извинившись, сказал, что до отъезда из замка его ждёт ещё очень много дел и распрощался. Проводив взглядом затянутую в чёрное сукно узкого дублета прямую спину своего деверя, Гретхен невольно подумала, что будет очень скучать по нему. Ведь она оставалась в окружении пусть и почтительных, но абсолютно чужих людей.

***

Зайдя в покои Черисы, Стефан ощутил ставший уже привычным для него пряный резковатый запах благовоний, которые сжигала змеиная жрица. Когда он оказывался в шатре или комнатах, где останавливалась Чериса, Стефану всякий раз казалось, что он переносился с объятого войной Севера в далёкие Закатные Земли.

Каменные шары из нефрита и яшмы; обсидиановые ножи и причудливые бронзовые инструменты, о назначении которых Стефан предпочитал не задумываться; ковры с яркими узорами из треугольников и ромбов… Чериса, сопровождая нового господина в походах, не забывала о том, чтобы каждый раз обустраивать временное жилище на свой лад.

Сейчас жрица сидела за большим столом, на котором в ведомом ей одной порядке были разложены несколько гадючьих кож, странные тельца жуков, крупные панцири которых отливали алым и пурпуром, а кроме того — высушенные цветки и ветви неизвестных Стефану растений. Сама же Чериса аккуратно вырисовывала замысловато переплетённые линии на слое рассыпанного перед ней чёрного порошка, похожего на толчёный уголь.

Раньше её странные колдовские манипуляции пугали Стефана. Но теперь тот чувствовал, что они, напротив, внушали спокойствие. И служили зримым подтверждением древней и могущественной силы, вставшей на его сторону.

В тот день, в который Стефан впервые пролил свою кровь на алтарь Тшиена, ему было по-настоящему страшно. Но он не жалел о сделанном выборе. Прежде Стефан почитал Троих. Но они только и делали, что отнимали у него самое дорогое. Мать, отца, брата… Обоих братьев. А Тшиен даровал ему удачу, приносившую победу за победой. Дававшую надежду спасти империю, в которой, казалось, ещё совсем недавно рушилось всё, что могло рушиться. И за это Стефан был готов заплатить любую цену.

— Господин, — подняла голову Чериса, отряхивая чёрную пыль со смуглых пальцев. — Рада видеть вас. Вы достали то, что я просила?

— Да, — чуть помедлив, кивнул Стефан. И положил белый батистовый лоскут на край стола.

Полные тёмные губы Черисы украсила хищная улыбка, когда она развернула платок и увидела лежавший в нём золотистый локон.

— О да, мой господин… Вы всё сделали так, как надо, — мурлыкнула Чериса, вновь завернув дар Гретхен в тонкую ткань и спрятав его в большую деревянную шкатулку, стоявшую на столе. — Мы проведём ритуал, когда уедем из замка, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Ты обещала, что ребёнок не пострадает, — несколько напряжённо сказал Стефан.

— Конечно же. Тшиен не жаден — ему хватит и её жизни. Всего одна женщина, к тому же всё равно умирающая — и спасение целой страны взамен. Скажете, мой господин, кто ещё сможет предложить вам столь выгодную сделку?

— Но она вдова моего брата!.. И я…

— Я же говорила вам, — Чериса грациозно поднялась со стула и скользнула к Стефану, положив ладони ему на плечи. — Императрица Гретхен обречена умереть при родах. Я видела её судьбу так же ясно, как и смерть генерала Ритберга и вашу недавнюю победу у Выжженной Межи. Дни Гретхен сочтены в любом случае. Но вы можете сделать её смерть не напрасной.

Чериса говорила тихо, слова её лились плавно и неспешно, а руки гладили плечи Стефана. Он, будто зачарованный, неотрывно глядел в её чёрные большие глаза и чувствовал, как тревога и сомнения медленно отступают. А потом её губы мягко накрыли его. И Стефан словно бы провалился во тьму. Горячую, жадную, но умевшую быть милостивой к тем, кто приходил в её объятья.

Когда Чериса в первый раз поцеловала его после свершившегося обряда, Стефан был смущён и даже раздосадован. Но она сумела убедить его в том, что это — непременная часть заключаемого договора. Точно такая же, как и вспоротая обсидиановым ножом ладонь.

И сейчас Стефан не чувствовал никаких угрызений совести, сжимая в объятиях горячее золотисто-смуглое тело Черисы. Он по-прежнему собирался жениться на Карен. Вот только жрица-дикарка — не ровня дочери мидландского дворянина. А Карен ничего не узнает о забавах своего жениха с Черисой.

Стефан часто замечал, как его соратники-дворяне в захваченных поселениях тащили в занятые ими комнаты хорошеньких простолюдинок. Пусть даже при этом на победных пирах и поднимали кубки за своих оставшихся дома жён. Раньше Стефана возмущало подобное лицемерие. Но теперь он считал, что стал старше и практичней. И сам не видел ничего зазорного в том, чтобы расслабиться в объятиях страстной, но податливой жрицы.

***

Забравшись с ногами на кушетку возле большого окна в сад, Джина Нуцци сидела в своей отделанной в бело-золотых тонах спальне. В комнате было удивительно тихо. Даже сквозь распахнутую дверь на выходивший в сад балкон не доносилось ни звука.