Гадюка на бархате (СИ)

Весь огромный особняк погрузился в траурное молчание. Никто из домочадцев, приближённых и слуг не желал нарушать покой главы семейства Фиеннов. Тот, узнав о смерти своего среднего сына, день за днём проводил у себя в кабинете и никого там не принимал.

Лишь однажды Адриан нарушил своё затворничество. Произошло это когда к нему пожаловала законная супруга. Получив скорбное известие, Фелиция всё же прибыла в Фиорру с виллы на Серебряных водопадах, где в последние годы проводила большую часть времени. И добилась встречи с супругом.

Вот только их разговор явно прошёл не слишком мирно. Джина, чьи комнаты располагались неподалёку от покоев Адриана, смогла подсмотреть, как заплаканную и что-то несвязно выкрикивавшую Фелицию из кабинета вывели под руки эдетанские стражники. А на следующий день услышала от горничной, что бывшая хозяйка дома уходит в монастырь.

Наверное, при других обстоятельствах Джина бы обрадовалось такой новости. Но сейчас сердцем Чёрной Розы Фиорры владела тревога: одновременно за Адриана, и за будущее — своё и нерождённого ребёнка. Джина заметила, что даже те из слуг Фиеннов, кто прежде были любезны, теперь сторонились её. Никто не знал, какой окажется дальнейшая судьба покинутой любовницы их хозяина. И никому не хотелось оказаться связанным с неугодной Адриану особой.

Одиночество угнетало любившую общество Джину. Бывали часы и даже дни, когда ей хотелось рыдать в голос. Или же утром не подниматься с кровати вовсе, а лежать неподвижно весь день, тупо глядя в расписанный фресками потолок.

Но она заставляла себя находить занятия: гуляла по саду или выезжала в город. Была безупречно вежлива с прислугой, разговаривавшей с ней сквозь зубы. И даже уговорила одного из конторских работников Адриана обучать её чтению и письму на эллианском, а молоденького наёмника, менее сурового, чем его старшие сослуживцы — эдетанскому языку, на котором прежде знала лишь несколько грязных ругательств.

Сдаваться Джина не собиралась. Хотя в некоторые дни — такие, как сегодняшний, тоска и захлёстывала её с особенной силой.

— Госпожа, — появившаяся в спальне служанка обратилась к Джине с едва заметным поклоном. И тут же снова презрительно вздёрнула личико с кожей, куда более светлой, чем у Чёрной Розы. Джина отлично знала, что этим обстоятельством девчонка чрезвычайно гордилась. — К вам… гость. Он просит принять его прямо сейчас.

— Что? — изумилась Джина, не слишком изящно спустив ноги с кушетки и поспешно запихнув ступни в расшитые зелёным и золотистым бисером домашние туфли бахмийской работы. — Какой ещё гость?

— Старший дознаватель Оттокар Корблен, — служанка, кажется, с трудом сдерживала сквозившее в голосе ехидство.

А её госпожа так и замерла посреди комнаты с прижатыми к пышной груди руками. Про грозного слугу Церкви, известного своими подвигами ничуть не меньше, чем Ледяной Меч, но снискавшего куда более мрачную славу, Джина конечно слышала. Мало кто в Фиорре, где Корблен появлялся частенько, о нём не знал. Вот только что тому могло понадобиться от Джины?..

— Задержи его ненадолго. Потом пригласишь ко мне. Но не сразу, поняла? — вздохнула она, взмахом руки отсылая служанку прочь.

Потом поспешила в будуар, где и собиралась принять грозного Гончего. Поправила перед большим овальным зеркалом в золочёной раме оборки у выреза своего платья. Мягко струящийся светло-зелёный шёлк вдруг показался Джине непристойно тонким. Хотя обычно она спокойно носила куда более откровенные наряды.

Но времени сменить платье уже точно не оставалось. Поэтому Джина всего лишь торопливо убрала с круглого столика у окна томик стихов, с помощью которого обычно практиковалась в чтении. Положила вместо него переплетённое в чёрную кожу Священное Писание. И уселась в кресло, постаравшись принять невозмутимый вид.

— Доброго дня, госпожа Нуцци, — Корблен, появившийся в комнате через несколько мгновений, поприветствовал Джину вежливо, но холодно. — И прошу прощения за то, что вынужден был нарушить ваше уединение.

— Не стоит об этом волноваться, — настороженно отозвалась та. — Присаживайтесь.

— Благодарю, — кивнул Корблен, проходя к креслу, стоявшему в паре шагов от того, что занимала хозяйка покоев.

Он не спешил начинать разговор, а Джина разглядывала гостя из-под полуопущенных ресниц. На вид тому было лет сорок, а его короткие тёмно-русые волосы успела отметить седина. Вытянутое загорелое лицо с близко посаженными серыми глазами и длинноватым носом трудно было назвать приятным. Игравшая на тонких губах кривая усмешка тоже не добавляла Корблену обаяния. Ростом же он оказался очень высок, даже повыше Адриана, как подумала Джина. И примерно так же широк в плечах, как и её могущественный любовник.

Щёки Джины запылали, когда та поняла, что от Корблена не укрылись её попытки исподтишка изучить будущего собеседника. Но ещё сильнее она смутилась, заметив, что насмешливый взгляд церковника остановился на украшавшем теперь изящный столик толстом чёрном томе.