Гадюка на бархате (СИ)

— Не беспокойтесь, госпожа Нуцци, — неожиданно вкрадчиво произнёс Корблен. — Я явился сюда вовсе не потому, что Церковь имеет к вам какие-либо претензии. Напротив, мне хотелось бы обратиться к вам с просьбой. Как к разумной женщине и доброй трикверианке.

Но как бы ни были любезны эти слова, Джина почувствовала, что её пробирает дрожь. Возможно, Адриан повздорил с церковниками? И теперь, когда он не мог обратиться к помощи своего сына-кардинала, Гончие решили взяться за него всерьёз?.. Неужели Джине предназначалась роль их орудия в подобном деле? Такая перспектива не на шутку испугала её. И тем не менее, она осторожно ответила:

— Я буду рада послужить Церкви и её воинству. Насколько сумею это сделать.

— Прекрасно, госпожа Нуцци. И не бойтесь — я вовсе не собираюсь заставлять вас шпионить за господином Фиенном или делать ещё какие-то подобные глупости.

— Вы…

— Нет, я не телепат. Хотя подобная способность могла бы здорово упростить мне жизнь, но, увы… Я такой же обычный человек, как и вы. Но догадаться о причине тревоги на вашем прелестном личике совсем не трудно тому, кто имеет в таких делах некоторый опыт.

— Чего же вы тогда хотите? — спросила Джина, игнорируя сомнительный комплимент своей внешности.

— Чтобы вы, госпожа Нуцци, поговорили с господином Фиенном. Убедили бы вашего властительного любовника прекратить, наконец, своё затянувшееся затворничество. И принять хотя бы меня и ещё пару людей, без разговора с которыми скоро всё, к чему он приложил столько усилий, полетит в Бездну!.. Добро если — не вместе с Фиоррой, а то и всей Эллианой!

— Да ведь Адриан и меня к себе не пускает, — нахмурилась Джина. — Его горе…

— Его горе, чёрт возьми, и моё тоже! — в голосе Корблена теперь прорезалось рычание. — Но я не хочу, чтобы оно обернулось ещё большей бедой!

— Вы были другом господина Габриэля? — не удержалась от вопроса Джина.

— Когда-то я был его командиром. А после — стал врагом. Мы с ним слишком сильно не сошлись во мнении о… некоторых аспектах нашей службы. Но, будь я трижды проклят, если не признаю, что Габриэль Глациес сделал для Церкви куда как больше, чем вся эта кучка разряженных шутов, сейчас роскошествующая в Тирре!..

После эмоциональной тирады Корблена в комнате на пару мгновений воцарилась тишина. А потом Джина изумлённо воскликнула:

— Вы так откровенны в том, что касается церковных иерархов!

— А вы побежите на меня доносить?.. Не советую, — всё с той же кривой ухмылкой ответил Корблен. — Да и моя карьера давно миновала этап, когда могла от этого пострадать. Просто я хочу, чтобы вы поняли — сейчас я всецело на стороне дома Фиеннов. И не хочу, чтобы его глава своими руками уничтожил всё, к чему шёл так долго. Вы верите мне, госпожа Нуцци?

— Я… Я верю, да… Я попробую поговорить с Адрианом, обязательно!

— Большего я и не прошу. И буду вам благодарен, — устало отозвался Корблен.

Когда Джина распрощалась с ним, то почти без сил рухнула обратно в кресло, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Разговор с Корбленом, хоть и был кратким, вымотал её. Словно бы оставил на губах вкус пепла и горькой соли. Но одновременно и придал решимости.

Она не стала откладывать задуманное на долгий срок. И отправилась в покои своего любовника вечером того же дня. Эдетанские наёмники, охранявшие дверь в кабинет Адриана, долго не хотели её пропускать. Однако Джина оказалась очень настойчива, и через какое-то время эдетанцы всё же разрешили ей войти.

Внутри шторы были задёрнуты так, что между ними осталась лишь узкая полоса, в которую просачивались лучи заходящего солнца. Но даже в царившем здесь полумраке Джина прекрасно заметила, каким осунувшимся и постаревшим выглядело лицо сидевшего за письменным столом Адриана.

— Джина?.. Зачем ты пришла? — рассеянно спросил тот. — Тебе нужно ещё золота? Или что-то для твоей семьи? Скажи моему управляющему, он исполнит любой твой приказ. А теперь — уходи… Уйди, пожалуйста, очень тебя прошу!..

Джина глубоко вздохнула, скрестив руки на груди. Она понимала, что очень рискует. Её настойчивость вполне могла не на шутку разозлить Адриана. И если гнев властителя Фиорры стоил его супруге-аристократке отправки в монастырь, то чем он может обернуться для безродной уличной девчонки?.. Пусть даже и беременной его сыном или дочерью. Но и не попытаться исполнить просьбу Корблена Джина не могла.

— Нет, я не уйду, — сказала она, решительно раздёрнув шторы и застыв на фоне большого окна, выходившего на залив Шести Святых, маленькой, освещённой солнцем фигуркой. — Не уйду, потому что не собираюсь молча наблюдать, как ты хоронишь себя заживо!.. А вместе с собой — и всю Фиорру!

— Что? — Адриан поднял взгляд, и в голосе его проскользнуло удивление. — С каких это пор тебя стали волновать судьбы Эллианы, а, Чёрная Розочка?

— С тех самых пор, как её властитель бросил нас всех! А теперь — сидит взаперти, жалея себя.

— Жалея?! Ты вообще понимаешь, что…

— Я всё понимаю! — всплеснула руками Джина. — И про господина Габриэля — тоже! Но неужели тебе станет легче, если следом рухнет всё, что ты строил?