Гадюка на бархате (СИ)

— Вы верите в то, что его убил собственный порученец? — вдруг быстро спросил Тэрон.

— Нет. И ни на мгновение не поверил в эту чушь!.. Видят Трое, я никогда не любил Агилара. Но он скорее бы прыгнул живым в огонь, чем причинил вред Габриэлю. Это дело рук имперцев. Лавиния была абсолютно права, направив флот островитян на Шильдштадт. Пусть она и доставила мне немало хлопот своей атакой и внезапным замужеством… Но, по сути, мне не в чем упрекнуть её.

— Истинная кровь Соланны, верно? — мечтательно прикрыл глаза Тэрон. — Ваша дочь — необыкновенная женщина.

— Да. Я могу лишь благодарить Лавинию за то, что она решилась действовать тогда, когда я медлил.

***

Негромкий гул голосов и слышавшийся тут и там смех заполняли просторный зал, смешиваясь с ненавязчивой весёлой мелодией, которую наигрывали приглашённые на пир музыканты.

Стефан позволил расторопному слуге положить ему ещё жаркого и подлить вина. И почти сразу отпил из бокала приличный глоток, стараясь заглушить неуверенность и смущение. Празднество, устроенное Эррейнами по случаю его приезда, было пышным, а хозяева — любезными. Но Стефан всё равно чувствовал себя в Утонувшем Лесу неуютно.

Ещё когда маленький отряд Чёрного Барса — так успели прозвать младшего из братьев-Кертицев северяне — подъезжал к замку, Стефан почувствовал, как его охватывает страх перед странным местом, о котором ходило множество зловещих слухов. Хотя и постарался не выдать беспокойства своим спутникам. Даже специально приказал свите подъехать к самому берегу таинственного водоёма, давшего имя вотчине Эррейнов.

Несмотря на то, что зима, выдавшаяся суровой и морозной в этом году, ещё и не думала отступать, озеро не сковывал лёд. Его безмятежная гладь, которую разрезали лишь выглядывающие из-под неё макушки елей, казалась точно такой же, как и в разгар лета. А берег на пару десятков шагов от кромки воды покрывала густая изумрудно-зелёная трава.

Стефан всё же рискнул ступить на её мягкий ковёр и с опаской подошёл поближе. Сквозь полупрозрачную толщу он смутно различал разлапистые ветви огромных деревьев. И чем дольше вглядывался, тем больше хотел сделать ещё несколько шагов вперёд. Коснуться воды ладонью, а может — и погрузиться в её волны с головой… Мысль об этом постепенно начала становиться для Стефана вовсе не пугающей, а, напротив — очень привлекательной. Хотя уже через минуту он вздрогнул, недоумевая, откуда она могла появиться в голове. И поспешил прочь от манящей, но смертельной глубины.

А сейчас, расположившись за пиршественном столом рядом с Франческой Эррейн, её высокородный гость думал, что замок вместе со своими обитателями удивил его не меньше, чем загадочное озеро. Стефан рассчитывал, что Утонувший Лес окажется местом диким и мрачным. Но теперь он вряд ли бы согласился с таким утверждением.

Пиршественный зал выглядел просторным и светлым, а фрески на его стенах и потолке, оформленные в пастельных тонах и изображавшие идиллические сценки на фоне садов и парков, напоминали скорее об Эллиане, чем об имперском Севере. Дальняя же стена и вовсе была полностью стеклянной — за ней виднелась пышная зелень и яркие соцветия растений, заполнявших огромную оранжерею.

Белоснежные скатерти с каймой из золотого шитья, уставленные посудой из кориннского стекла и нуашийского фарфора, тоже прекрасно давали знать о богатстве хозяев. А кроме того — об их любви к изысканной обстановке, далёкой от той, что была привычна для неприхотливых северян.

О серьёзных делах на пиру, где гостями, кроме Чёрного Барса и его спутников, оказались съехавшиеся в замок вассалы Эррейнов, не говорили. Стефан полагал, что условия союза ему предстоит обсудить с Франческой завтра. Пока же хозяйка праздника спокойно беседовала с ним о событиях в столице — убийстве архиепископа Эрбургского, беременности императрицы. И прочих подтверждённых и не слишком слухах, в изобилии долетавших до Севера — здесь у многих имелись магические вестники, с помощью которых письма быстро доставлялись на далёкие расстояния.

Когда же за окнами окончательно стемнело, пришло время для танцев и гости охотно потянулись из-за столов в центр зала, где оставалось ещё предостаточно места.

— А вы, господин Кертиц? — чуть лукаво и насмешливо спросила Франческа. — Не присоединитесь к танцующим?.. Вы молоды, вам, должно быть, окажется жаль пропустить такую забаву. Тем более что война делает подобные развлечения редкими.

Стефан, и впрямь, любил танцы. Но он понимал, что сейчас каждый шаг его будет замечен и оценен.

Чего ждала от него госпожа Утонувшего Леса? Что он пригласит составить ему пару её дочь Памелу, весь вечер просидевшую рядом с матерью?.. Но это могло бы быть понято как намёк. А Стефан точно не собирался связывать себя узами брака с симпатичной, хоть и излишне вертлявой девушкой, в которой, как и в младшем из её братьев, было очень мало от мидландки и куда больше — от эллианки.

И поэтому Стефан сказал, поднявшись со своего места и протянув собеседнице руку: