Гадюка на бархате (СИ)

Рихо смотрел на милое юное личико Шайлы с большими синими глазами и чуть выдающимся вперёд острым подбородком, её рассыпавшиеся по плечам светло-каштановые волосы в мелких кудряшках… Смотрел — и никак не мог поверить, что Шайла стоит всего в паре шагов от него, спокойная и улыбающаяся. Ведь в последний раз он видел её тело — изломанное, покрытое ранами и ожогами — на руках у Габриэля, который клялся жестоко отплатить за смерть любимой.

Он и впрямь отплатил — Вьенн давненько не видел такого числа священных костров на своей главной площади, как в ту тёплую сухую осень. Наверное, именно тогда Рихо впервые и задумался о том, что их с Габриэлем война за веру то и дело оборачивается личной местью. А та, в свою очередь, добавляет им новых врагов.

— Здравствуй, Шайла, — всё же решился откликнуться Рихо. — Рад тебя видеть. Вот только, извини, конечно, за вопрос, но разве ты не…

— Я мертва, не сомневайся, — она фыркнула, беспечно пожав плечами. — Но я не упырь и не злой дух. И вреда тебе причинить не смогла бы, даже если бы захотела — так что к мечу можешь не тянуться.

— Но тогда…

— А вот ты как раз жив, Рихо. Всё это место, — Шайла плавным жестом обвела озеро и окружавшую его пещеру, — не принадлежит ни миру живых, ни миру мёртвых. Поэтому я и смогла с тобой встретиться.

— Получается, я умираю?.. А ты сама? Разве ты не должна быть…

— В аду, потому что я молилась своим богам, а не Троим? Или в раю, потому что я была хорошая девочка, помогала Гончим, и меня убили тёмные маги? Ах, Рихо, если бы всё было так просто!.. — Шайла невесело рассмеялась и, тряхнув волосами, подняла на него внимательный взгляд. — Но у нас мало времени — если ты пробудешь здесь слишком долго, вернуться уже не сможешь. А мне нужно тебе кое-что рассказать — ты должен будешь передать это Габриэлю, понял?

— Чего уж тут непонятного, говори.

— Мой браслет. Тот, что я отдала Габриэлю. Он ведь у него?

Рихо молча кивнул. Он отлично помнил золотой створчатый браслет — широкий и тяжелый, покрытый выпуклым орнаментом из цветов, листьев и фигур каких-то жутких крылатых тварей, должно быть, выходцев из языческих сказаний. Иногда Рихо хотелось выкинуть к дьяволу эту безделушку — у Габриэля появилась привычка периодически вытаскивать украшение из шкатулки, где то хранилось, и подолгу разглядывать его, становясь всё мрачнее.

— Габриэль должен отдать браслет старшей из своих сестёр, когда увидит её в следующий раз.

— Что?! Лавинии? Да какого…

— Мёртвые видят то, что неведомо живым, Рихо! — в голосе Шайлы прорезалась сталь.

Рихо невольно попятился к озеру, когда Шайла сделала ещё один шаг вперёд. Теперь он ни за что не спутал бы Шайлу с живой девушкой — её глаза горели, как у кошки, а кожа на лице натянулась, делая его похожим на череп. Но того, кто привык сражаться против чёрных колдунов, не так-то просто было испугать всерьёз.

— Если это и вправду так, Шайла, то, прошу, ответь на мой вопрос!..

— Время вышло, Рихо, твоё время здесь вышло!

— Есть ли способ избавить Габриэля от проклятия?

— Вот о чём ты беспокоишься, Рихо?.. — улыбка Шайлы сейчас выглядела жуткой и грустной одновременно. — Может быть — да, может быть… Древняя кровь изменит всё, Рихо! Древняя кровь придёт уничтожать и миловать, разделять и соединять!.. Помни это. И… никогда не теряй надежды, слышишь? Теперь же — прости!

Рихо показалось, что в глазах мёртвой ведьмы блеснули слёзы. Но, возможно, это был лишь отблеск неверного света, заполнявшего пещеру. А в следующий миг тонкие руки Шайлы неожиданно сильно толкнули Рихо в грудь, и он рухнул прямо в ледяные воды озера.

Вместо того, чтобы встретить спиной дно — ведь у самого берега водам совершенно не полагалось быть глубокими — Рихо с изумлением осознал, что всё падает и падает — одно тягучее мгновение за другим.

Тело охватил холод, быстро отозвавшийся ноющей болью — сначала слабой, но быстро становящейся невыносимой, пронизывающей до корней зубов и кончиков ногтей. Хотелось заорать или хотя бы застонать, но было не разомкнуть губ, а из лёгких будто выдавливали воздух, и грудь стянуло десятком раскалённых обручей. Перед глазами расстилалась лишь бесконечная смолянисто-густая тьма, а вокруг раздавались отголоски каких-то звуков — не то смеха, не то криков, не то треска пламени…

Вдруг всё изменилось. Глаза по-прежнему застилала темнота, а боль раздирала тело, но Рихо чувствовал, что больше не падает — под спиной ощущалось что-то твёрдое и жёсткое, а среди какофонии терзавших уши звуков явственно выделялся испуганный и злой женский голос, повторявший одни и те же слова на эдетанском.

— Господин Агилар!.. Господин Агилар, очнитесь! Рихо, Рихо, Рихо!.. О, Трое милосердные! Очнись же, дьявол тебя дери! Рихо, Рихо!..

— Не ори… так, — с трудом выговорил он. Тьма перед глазами начала расползаться на отдельные клочья чёрного тумана, сквозь которые Рихо уже мог различить лицо склонившейся над ним Эулалии — красное и заплаканное.

— Господин Агилар! Слава Создателю, вы очнулись!.. Как вы?..