Гагаи том 1

— Зазря на парня напраслину возвели. Фроську он обхаживает Пыжову.

— И то верно. Какой ему прок деда сничтожать?

— Не иначе, как к магазину подбирался. Вчерась как раз товар завезли.

— А дед заместь того, чтоб спать...

Крутоярцы терялись в догадках. А больше всех — Емелька Косов. Ему вдруг показалось... Ну да. Будто даже радость промелькнула в глазах Недрянко оттого, что сторож мертв. И исчезла настороженность — парень не мог приметить бандита, какой он из себя... Когда был ограблен поезд, Недрянко тоже, как и сейчас, словно из-под земли появился. И взгляд такой же бегающий, затравленный.

Однажды, когда Ёмелька уже не ожидал гостей из милиции, зашел к нему Недрянко сапог чинить, хотя можно было еще и обойтись без ремонта. Сидел красивый, с нахалинкой в глазах. Постукивал упругой ногой, плотно обтянутой синим галифе.

«К нам не собираешься? — спросил насмешливо. — Може, есть что сказать?»

Емельян помнит, как заныло у него под ложечкой, как, запинаясь, что-то пытался объяснить.

«А то встречу, потолкуем полюбовно, — продолжал Недрянко. — Между прочим, у меня и не такие раскалываются».

Это Емелька и без напоминания знал. Взять того же Маркела Сбежнева. Уж на что безвинный, а признал за собой такое, о чем ни сном, ни духом не ведал.

Так и ушел Недрянко, не причинив Емельке никакого вреда.

«Что же все это значит?» — думал Емелька, еще не смея поверить своей догадке.

Заключение судебно-медицинского эксперта фактически сняло с Андрея обвинение, выдвинутое начальником милиции. Сторож умер от ран, нанесенных не из дробового ружья. К делу были приобщены две деформированные револьверные пули, обнаруженные при вскрытии. Показания Андрея запротоколировали, а его отпустили.

Однако через несколько дней он сам заявился к Недрянко, вспомнив, что старик говорил, будто при форме был человек, подошедший к нему.

— В какой форме? — насторожился Недрянко.

— В том-то и дело, что не успел сказать.

— В железнодорожной? Армейской?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Может, кто-то в нашу, милицейскую, форму обрядился?

Андрей не мог ответить.

— Что же ты мне голову морочишь?

— Думал, пригодится.

— Ладно, ладно, — подталкивая Андрея к двери, проговорил Недрянко. — Учтем. А теперь уматывай. Дел невпроворот.

Он и действительно поставил на ноги весь райотдел милиции. Впрочем, внимательный глаз мог бы заметить во всей этой суете что-то показное, неискреннее. Словно Недрянко не столько важно было обнаружить преступника, сколько создать видимость озабоченности и деловитости. На это несоответствие никто не обратил внимания. Следствие затянулось и в конце концов зашло в тупик.

— Опять опростоволосились, — вызвав к себе Недрянко, сердито заговорил Громов.

Недрянко стоял перед ним навытяжку.

— Ищем, Артем Иванович.

— Ну и что?

— Очень трудно вести дело, Артем Иванович. Убийца не оставил никаких улик.

— Улик, говоришь, не оставил? А может, ты не способен их найти? Или не хочешь?

Недрянко вздрогнул. Промелькнувший было в глазах страх сменился еле уловимой иронической усмешкой.

— Юговские криминалисты тоже уехали ни с чем, Артем Иванович. Но мы еще не теряем надежды...

— Ну-ну. Пока не найдешь — на глаза не показывайся.

А над головой Артема уже сгущались тучи. Нашумевшее на всю область и оставшееся не раскрытым дело об ограблении поезда и вот это убийство, о котором на следующий же день Одинцов донес Заболотному, были расценены как экономическая и политическая диверсии. Громова слушали на бюро обкома партии. И больше всех изощрялся Заболотный, обрушив на голову Артема громы и молнии, обвинив его во всех смертных грехах. Он делал это с таким же рвением, как и прежде, когда хвалил. Вслушиваясь в его выступление, Громов вдруг уловил фальшь. Заболотный чем-то напоминал убегающего воришку, кричащего: «Держи вора!».

Артем невольно усмехнулся, и это сразу было использовано Заболотным.

— Мы не в бирюльки играем, товарищ Громов. Потрудитесь вести себя подобающим образом.

Он еще долго говорил о происках врагов Советской власти, о «пятой колонне» внутри страны, о белом терроре и о том, что люди, потерявшие бдительность, должны рассматриваться как прямые пособники и соучастники преступлений против народа.

Громову записали строгий выговор. В специальном решении указывалось, что успехи в социалистическом строительстве вызвали благодушие среди определенной части партийных работников. А это привело к потере бдительности, к политической слепоте. Предписывалось еще и еще раз проверить кадры ответственных работников низового звена, усилить воспитательную работу среди трудящихся, выявлять чуждые элементы, как бы они ни маскировались, своевременно принимать меры для предотвращения вражеских вылазок.

34

Крутоярская артель стала на ноги. Игнат Шеховцов показал себя добрым хозяином — предприимчивым, со смекалкой. В нем крепко сидела крестьянская хитринка, позволяющая и хозяйство вести без ущерба, и разных уполномоченных ублажать. Вон сколько их в последнее время мыкается на селе!