Гайдук Станко

Вдруг над окопом взметнулся столб пыли, и вслед за тем раздался страшный грохот.

— Что это? — заинтересовались гайдуки.

— Наши подожгли у турок порох, — объяснил Ногич.

— Правильно, правильно! Смотри! — кричали гайдуки.

Началась настоящая свалка. Вместо того чтоб устремиться к югу, к Бадовинцам, турки бросились на запад, к Дрине, чтоб поскорее добраться до Боснии.

— Бог наш старый приятель! — со смехом воскликнул Станко, глядя на улепетывавших восвояси турок. — Он знает, что нам надо! — И дружине: — Спокойно! За ружья не браться, пока я не выстрелю. Смотрите в оба! Сначала обстреляем их, а потом за ножи! Грех без нужды тратить порох. А теперь все по местам и замрите!

Турки без оглядки удирали от наступавших на них сербов. Гайдуки видели уже их перекошенные от ужаса лица. Станко подпустил их поближе, взял на мушку одного турка и выстрелил. Начался бешеный огонь.

Турки остановились как вкопанные.

Гайдуки бросились на них с обнаженными ножами. Поле огласилось криками и стонами.

Повстанцы и те оторопели от изумления.

Между тем гайдуки делали свое дело. Турки валились, точно гнилые груши. Станко вихрем носился по полю, кося врага, как хороший косарь косит зеленую траву.

— Лови! — крикнул кто-то.

Мимо них прямо по трупам своих соплеменников промчался какой-то турок на быстром арабском коне. За ним несся Стоян Чупич, но турок благополучно достиг кустарника и скрылся в лесу.

Турки кинулись врассыпную. Гайдуки пустились за ними вдогонку.

На поле брани остались одни повстанцы. Битва закончилась.

Подъехал Чупич на своем вороном коне.

— Это чей отряд? — спросил он.

— Мой! — с гордостью ответил Станко.

Чупич спешился.

— Подойди ко мне, сокол, я тебя поцелую! Честь и слава герою!

И они поцеловались.

Повстанцы обступили их. Станко увидел своего отца, священника, Катича. Он целовал им руки.

У Алексы слезы лились ручьями. Все целовались так, словно были на свадьбе, а не на поле битвы…

Наконец Станко пришел в себя и обратился к своей дружине:

— У кого еще есть неуплаченные долги? Кто еще не отмщен?

Все молчали.

— Тогда, братья, есть у нас общий палач. С сегодняшнего дня будем мстить ему. До сих пор мы рассчитывались со своими обидчиками, а отныне будем мстить за всех слабых и беззащитных!.. Согласны?

— Согласны! — грянули гайдуки.

— Раз согласны, то слушайте. С сегодняшнего дня нет больше ни атамана, ни гайдуков, отныне все мы восставшие рабы, которые сбросили с себя ярмо. Да сгинут наши угнетатели! Выдернем их с корнем, ведь они хотели так поступить с нами!

— Выдернем!

— Тогда, братья, подойдем к нашим братьям. Сольемся с ними.

И гайдуки смешались с повстанцами.

— Стоян! — обратился Станко к Чупичу. — Принимаешь нас?

Стоян обнял его…

На поле брани пошло такое веселье, что небо диву давалось. Удалые песни разносились по лесам и чащам, над которыми веками стоял только стон. Бурливая Дрина и та зашумела веселее. Волны ее говорили, что рабы поднялись на тиранов, поднялись так, как весной поднимается из земли травка. Никому не сдержать зеленую траву, и никто не остановит народ, решивший или погибнуть, или вдохнуть свежий воздух свободы.

ЧАСТЬ III БЕССМЕРТНЫЙ

ВОССТАНИЕ

Нашла коса на камень. Чаша терпения переполнилась.

По всему мачванскому краю разнесся отзвук первого выстрела, и все, кто мог держать в руках оружие, ушли в лес.

Представляете ли вы себе, что это значит, когда пахарь бросает свой плуг и берется за оружие? Это означает борьбу отчаянную, решительную, борьбу до последнего вздоха. Пахарь уже не вернется к плугу, не коснется его рукояти, он даже не вспомнит о своей прежней жизни.

Не узнать теперь этих мирных людей. Взгляды их подобны молниям, а слова — громам.

Уже упоминалось, что Мачва — равнина, которая простирается от Видоевицы до Савы, следовательно, тянется вдоль реки Дрины, отделяющей Боснию от Сербии.

Дрина шумная, бурливая и стремительная река, но неглубокая. По всей реке было множество и конных, и пеших бродов, так что небольшие турецкие отряды в любом месте могли попасть из Боснии в Сербию.

Поэтому Мачве особенно доставалось от турок. Всякий, кому не лень, мог здесь поживиться.

Жители Мачвы мучились и страдали. Каждый новый день походил на предыдущий. Никто не был спокоен за свою жизнь, не говоря уж о трудами нажитом добре. Люди жили в вечном страхе, замирая от каждого шороха.

* * *

Выстрел грянул в Шумадии, а именно в Валевской нахии. Отзвук его разнесся далеко вокруг, призывая к себе борцов.

Повстанческие отряды росли как грибы. Стоян Чупич объединил их под своим началом. Став воеводой, он сразу же назначил начальников для охраны границы по Дрине.

В том же 1806 году на Мишаре оказались и мачванские гайдуки с повстанцами. Они бились как львы.

После мишарского боя участники его разошлись по домам и стали партизанить. Катич сделался бимбашой[20], которому подчинялись все, кто охранял границу. Зека начал собирать под свое знамя тех, кто был без роду и племени, для кого погибнуть все равно что выпить стакан ракии. Он обосновался в Парашнице.