Гайдзин

– Выполняй все ее приказания, – сказал он Абэ, – потом выведи ее наружу.

Он удалился. Все самураи ушли с ним, окружая его, прикрывая, как щитом. Остались только Абэ и с ним те четверо, что удерживали на земле распятого, который со стоном приходил в себя. Она ждала, смакуя этот миг за себя, за Койко, за весь Плывущий Мир, где месть так редка, так безнадежно редка.

– Пожалуйста, разденьте его, – сказала она вполне спокойно.

Они подчинились. Она опустилась на колени и показала Кацумате нож. Нож был маленьким, но достаточным для ее целей.

– Предатель, тебе не совокупляться в аду, если ад существует.

Когда по прошествии долгого времени пронзительные вопли перешли в бессознательный хрип, она обошлась с ним как со свиньей.

– Потому что свинья ты и есть, – пробормотала она, вытерла насухо нож и заткнула его за свой оби; руки и рукава ее все еще оставались в крови.

– Я заберу это, пожалуйста, – сказал Абэ, борясь с тошнотой, которую вызвала ее месть.

Она молча протянула ему нож и последовала за ним во двор в окружении воинов. Ёси ждал ее. Она опустилась на колени прямо в грязь:

– Благодарю вас, господин. Полагаю, он пожалел, что предал вас, предал нас, прежде чем уйти. Благодарю вас.

– А вы, Мэйкин?

– Я никогда не предавала вас, я сказала правду, я сказала вам все, что знала, и отдала сегодня предателя в ваши руки.

– И что же?

Она без страха посмотрела ему в лицо. Не многие глаза были столь же неумолимы, как у него, но она отбросила это, предпочитая видеть в нем мужчину, одного из тысяч клиентов или чиновников, которых она за свою жизнь подчинила своей воле, добиваясь от них денег или услуг для себя или для своего дома.

– Пора отправляться в дальний путь, государь. – Она опустила руку в рукав и достала оттуда маленькую склянку. – Я могу сделать это здесь, если вы пожелаете, мое посмертное стихотворение написано, «Гёкояма» владеет домом Глицинии. Но я из Плывущего Мира, – с гордостью произнесла она. – Мне не к лицу покидать этот мир оскверненной, когда мои руки и одежда запачканы нечистой кровью. Я бы хотела уйти чистой. Я бы хотела вернуться в свой дом. Последнее желание, господин: горячая баня и чистые одежды. Пожалуйста?

Глава 56

Иокогама. Вторник, 13 января

Ранним утром Анжелика вместе с другими всадниками выехала верхом, чтобы прогулять свою лошадь на ипподроме Иокогамы. Она в одиночестве скакала по кругу легким галопом, намеренно отделившись от остальных и едва их замечая. Народу на ипподроме было много, и все внимательно следили за ней. Большие деньги скакали вместе с ней в седле в это утро. У нее была задержка. По крайней мере на один день.

– Доброе утро, Monsieur le docteur[46], как поживаете?

– О, здравствуйте, вы выглядите чудесно.

– Ничего подобного, – ответила она. – Я не в духе. Но все равно спасибо. – Секундное колебание, потом она добавила небрежным тоном: – Женщина никогда не чувствует себя хорошо в это время месяца.

Пораженный, он дернул поводья, и его кобыла вскинулась, заржала и затрясла головой, испугав лошадь Анжелики. Через несколько секунд обе снова были в полном подчинении всадников.

– Извините, – мрачно буркнул он, – я… я ожидал обратного.

Неожиданность известия и ее невозмутимость так встревожили его, что он чуть было не спросил: «Вы уверены?» «Должно быть, я старею», – подумал он в раздражении на самого себя за то, что не заметил очевидного – очевидного теперь, когда он взглянул на нее во второй раз.

– Ну что же, по крайней мере вы знаете.

– Я ужасно разочарована, из-за Малкольма, но, знаете, это как будто перестало… перестало мучить меня, я больше не чувствую себя нанизанной на вертел. Конечно, я выплакала все глаза, но теперь… – Ее бесхитростная откровенность вызвала в нем желание протянуть руку и успокоить ее.

– Принимая во внимание все остальное, это понятно, Анжелика. Так лучше. Я уже говорил вам, покуда вы способны плакать, никакие горести не причинят вам вреда. Могу я спросить, когда это началось?

На утесе опять заиграл горн.

– Да что же там такое? Я видела, как Сеттри и другие офицеры понеслись туда сломя голову.

– Горн просто вызывает офицеров назад, вещь вполне обычная, можете не беспокоиться. – Хоуг оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Спасибо, что сказали мне, – он нервно засмеялся, – пусть и несколько неожиданно. Мы можем поговорить, пока длится ваша прогулка?

– Разумеется, – ответила Анжелика, очень хорошо представляя себе, почему она все ему рассказала. Эта встреча с Горнтом сегодня и удачное появление доктора. И еще потому, что она хотела наконец-то начать сражение. – Это началось в воскресенье.

– Я не знаю, что сказать: повезло вам или нет.

– Не то и не другое, – ответила она. – Это была воля Божья, и я принимаю ее. Мне очень жаль Малкольма, не себя. Для меня это воля Божья. Что вы теперь предпримете, сообщите ей?

– Да, но сначала я передам вам письмо.

Теперь настала ее очередь изумленно посмотреть на него:

– Все это время вы хранили у себя письмо и не отдавали его мне?