Галерея женщин

Был и еще один случай. Ольга, Альбертина и я были на концерте. Альбертина, насколько я помню, сидела у перил чуть впереди и справа от меня. Мы уже тогда стали хорошими друзьями, но все-таки не такими близкими. Несмотря на описанный выше взгляд, я не чувствовал, что близость между нами возможна. Она слишком хорошо относилась к Филу и слишком ответственно воспринимала свои дела и обязанности. Я убедил себя, что у меня нет оснований воображать, будто она когда-нибудь испытает хоть какое-то влечение ко мне. Но во время концерта в перерыве – когда игра знаменитого скрипача заставила публику замереть в восторге – она повернулась ко мне и прошептала:

– Иногда я чувствую, что не надо мне приходить и слушать такие вещи. Они делают мою жизнь такой нелепой, такой плоской. От них я лишь становлюсь несчастной.

– Почему? – удивился я. – У вас есть все! Красота, возможности, будущее.

– Ничего у меня нет. И не будет.

– Ерунда! Что вы хотите этим сказать? Почему нет?

– Потому что я никогда не смогу использовать то, что у меня, по-вашему, есть, так, как вы предполагаете. Я не могу делать то, что другие сделали бы на моем месте. Наверное, я слишком жалею людей или слишком предана и отзывчива.

И она снова посмотрела на меня своим добрым и нежным взглядом.

Я нахмурился. Казалось, возможность иметь ее в качестве друга, не говоря уж о возлюбленной, следовало тотчас же исключить. Из-за чего я помрачнел и расстроился. После концерта мы пошли куда-то выпить по чашечке чая, потом я отказался от приглашения на ужин и ушел домой.

И все же некоторое время спустя – может быть, месяц – произошло третье событие или случай, когда я сказал ей: «Вы не против?» Помню, она посмотрела на меня как-то странно, немного нервно и вышла из комнаты, возможно, чтобы поправить прическу или переодеться. Но вскоре вернулась, и, сидя за предобеденными коктейлями, мы разговорились о разных вещах – об Ольге, об общих знакомых, – фигурировавших в газетных скандалах. И все это время я ощущал что-то новое, необычное в ее настроении и манерах. Это щекотало мне нервы, возбуждало разные мысли, заставляло волноваться и надеяться.

Наконец она сказала:

– Филу опять повезло.

Клойд собирался сделать его своим партнером. И она рассказала, что в связи с этим Фил только что подписал крупный договор на поместье на Лонг-Айленде, которое они с Клойдом собираются использовать для летних продаж. Кроме того, она с Филом, скорее всего, переедет отсюда на верхнюю Пятую авеню или куда-то в тот район.

– Великолепно! – воскликнул я. – Разве я не говорил, что вы скоро войдете в роль знатной дамы?

Но она лишь усмехнулась.

– Только не с Филом, – спокойно сказала она. – Вы знаете его не так хорошо, как я. Ему такие вещи неинтересны. Его ничто особенно не волнует, разве только деньги. Хотя иногда мне кажется, что и деньги тоже не слишком. Когда-то я думала, что понимаю его, но теперь… а кроме того, чтобы добиться чего-то в обществе, понадобились бы миллионы, но с его работой их не сделаешь. Можно было бы заняться инвестициями и спекуляциями, но, мне кажется, это ему неинтересно. В основном его, как и Клойда, интересует оформительское дело, но у нас нет таких связей в высшем обществе, как у Клойда. Есть только знакомые, рекомендации, торговые контакты. О, тут мне все ясно.

– Но как это касается лично вас? Вам-то точно нет причин впадать в отчаяние, – уверил я ее.

– Нет причин? Ну, вы вольны думать что хотите. Но я лучше знаю. И не отчаиваюсь. Потому что я никогда не брошу Фила, что бы с ним ни случилось. К тому же я не несчастная. Он очень добр ко мне и ко всем, кто мне близок. Я не могла бы! Не стала бы! Ни за что!

Но ее глаза. Такие затуманенные, просящие о помощи.

Мы сидели и смотрели друг на друга. Почти стемнело. В комнате горело всего несколько ламп. Но я помню, как боковой свет играл на наших лицах. Лицо Альбертины казалось бледным, немного романтичным и немного грустным, таким я его еще никогда не видел. Я посмотрел ей в глаза и вдруг – шло это от нее, от меня или от нас обоих – почувствовал обожание, желание, искренность, проявившиеся по-новому, более открыто, нежно, сочувственно.

– Альби, – спросил я, – вам одиноко?

– Нет.

– А по-моему, да.

– Нет-нет! Совсем нет, говорю вам! – И потом вдруг: – Да. Иногда очень.

– И сейчас?

– Тоже.

– Не за того вышли замуж?

– О нет. Я бы так не сказала! Это неправда. Но я молода, а он ушел с головой в свой бизнес. Это ужасно. Хотя мне не следует об этом говорить.

Она встала, взволнованная, напряженная, и ушла. Я следом за ней.

– Альби! – позвал я.

– Да, знаю, – сказала она. – Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Вы мне нравитесь. Признаюсь. Вы и раньше догадывались, правда?

– Да. – ответил я. – Во всяком случае, я об этом думал.

– Но вам ведь нравится Ольга, – вставила она.

– Да.

– Очень?

– Весьма, – признался я.

– Но по-настоящему вы ее не любите, так ведь?

Она наклонила голову и посмотрела на меня снизу вверх.

– Ох, Альбертина, вы же знаете, как бывает. В жизни всякое случается. Зачем нам обсуждать Ольгу? Это о вас…

И я дотронулся до ее плеча. Но она мгновенно отпрянула к окну.