Галина Волчек как правило вне правил

Все закупалось, готовилось и после спектакля дружно съедалось. Дверь в номер Волчек не закрывалась. Тщательно разработанное гастрольное меню, организация досуга и питания — все было ожидаемо с предощущением праздника, которое, как правило, оправдывалось. Однако поведение и поступки глав-режа просчитать было почти невозможно.

ИОСИФ РАЙХЕЛЬГАУЗ: — Однажды мы ехали в Ригу. Галина Борисовна — за рулем. Я и еще один артист — на заднем сиденье. Едем, болтаем и замечаем, как параллельно с нами голова в голову идет «Волга» и шофер недовольно косит в нашу сторону.

Латыш не обгонял и не отставал — неозвученное презрение к владельцам московских номеров нарастало. Вот тут артист и сказал фразу, последствия которой никак не предусматривал:

— Галь, а слабо тебе руль влево дать?

— Почему слабо? — ответила она вопросом на вопрос и резко крутанула баранку влево.

— Я не сразу понял, что произошло, только услышал удар, визг тормозов, — говорит Иосиф Райхельгауз. — Надо было видеть лицо этого парня: он ожидал чего угодно, только не этого. Потом была милиция, разбирательство, мы заплатили штраф… Но все это было ерундой по сравнению с полученной сатисфакцией.

Но агрессия за рулем, как и агрессия вообще, Галине Волчек не свойственна.

ГАЛИНА БОГОЛЮБОВА, зав. литературной частью театра с 1977 по 1986 год: — На гастролях Галина Борисовна — это… мать, которая делает все: кормит, поит, меряет давление, следит за нравственностью. «Хватит пить, давай закусывай», — говорила она, если кто-то перебрал. Хотя никогда не разбиралась в состоянии опьянения. Артист на ногах мог не стоять, а она жалостливо говорила: «Господи, он такой худенький, его же шатает».

В алкогольном деле Волчек наивна, как ребенок: сама не пьет и других не подозревает в питейном грехе. Лишь однажды на свое 50-летие в нее все-таки влили сто грамм водки, и последствия были тяжелыми — она потеряла сумку, бумаги и на следующий день жаловалась коллективу, что ее споили.

Нет, ее конек на гастролях — это продукт в безмерных количествах, «чтобы на всех хватило», выдача лекарств по любому случаю и, конечно же, баня. Тут она мастер ритуала и на гастролях всегда организовывала массовые походы в парилку.

Теперь с исчезновением СССР исчезли и прелести коммунального жития на гастролях. Каждый строит свою жизнь согласно количеству денег в кармане. Одни экономят суточные и в силу старой закваски возят с собой сухую колбасу, консервы и кипятильник, другие устраиваются за счет спонсоров, третьи небезуспешно играют в казино. В номере Волчек, по-прежнему самом престижном в гостинице, уже никто давно не готовит. Здесь она встречается с журналистами и ведет деловые переговоры. На гастролях она очень деловая: встречи, обеды со спонсорами, после чего едет на спектакль, где, как правило, сидит за столом в директорском кабинете и нервно рисует женские профили в полной уверенности, что они-то ее способны успокоить.

Конец 70-х {МОСКВА. ГОСТИНИЦА «МОСКВА»}

Гостиничный номер. Тяжелые плюшевые занавеси и в тон им покрывало на кровати. Тут же холодильник и телевизор с большим экраном. Из окна виден музей Ленина.

Анджей Вайда с Галиной Волчек и третьим неизвестным мужчиной. На мужчине аккуратный темно-серый костюм в плохо различимую полоску.

— Как у тебя дела, Анджей? — спрашивает Галина почему-то громко и неестественно.

— Хорошо. А у тебя? — точно так же отвечает он.

— Начал снимать?

— Нет. Пока в простое.

Анджей Вайда — один из немногих людей, кто в свое время оказал на нее серьезное влияние. Чем? — объяснить не может. Фактом своего существования, парадоксальным сочетанием философского взгляда и твердого ощущения земли. Тем, как он говорил и существовал в пространстве — был в космосе и на земле одновременно. Как это возможно?

— Ну значит, возможно, наверное, поэтому он и Вайда, — говорит она, предаваясь воспоминаниям.

Они познакомились в «Современнике» в 1972-м, куда знаменитого и опального польского режиссера Волчек с Табаковым позвали на постановку. Он принес американскую пьесу «Как брат брату» — о событиях войны во Вьетнаме.