Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Остатки мяса были съедены. Соображения безопасности подсказывали выждать еще хотя бы сутки, но нестерпимо мучила жажда. Дольше скрываться было невозможно. Нужно было найти выход на ощупь. Лазая по гробам, Бессребреник натыкался на выступы и стенки бункера, задевал головой о шпангоуты[193]. Долгие поиски не принесли результата. Привычное самообладание изменило смельчаку.

«Черт возьми! Выбраться отсюда будет непросто».

И он еще не подозревал, насколько непросто!

Часы шли за часами. К мукам жажды прибавилось сильное чувство голода. Но все эти страдания были ничто в сравнении с тягостным одиночеством в чреве парохода, посреди гробов, обступивших со всех сторон. Сердце джентльмена тревожно сжималось всякий раз, когда какой-нибудь из них от неловкого движения падал на дно трюма.

— Попробуем так, — произнес он вслух, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса, и взялся ощупывать потолок трюма в поисках люка, который наконец отыскался. Подставив несколько гробов и упираясь в него плечами, Бессребреник напряг все силы, — напрасно!

— Разрази меня гром! Я сам себя загнал в ловушку. И подохну здесь, как крыса. Ну нет! Это мы еще посмотрим!

Бедняга стал колотить руками и ногами в металлические перегородки, надеясь, что его скоро услышат. Но в этой части корабля все шумы перекрывались грохотом парового двигателя. Совершенно обессилев, пленник поневоле сел. Жажда и голод отошли на второй план. В душе зародился страх. В бункер никто не явится до конца плавания. А это целый месяц! Но сдаваться Бессребреник не торопился. Развинтив гроб, он стал колотить досками о шпангоуты. Тщетно! — в ответ слышался только мерный и равнодушный шум винта.

Шло время. Последние силы оставили путешественника. Холодный пот покрыл тело. Одолевало отчаяние. В ушах зашумело тем особым шумом, который является предвестником полного разлада в организме. В темноте вспыхнули огоньки, но, как и шум в ушах, они были порождением воспаленного сознания, пытающегося избежать агонии. Несчастный впал в сонное оцепенение. Ноги подкосились, голова упала на грудь. Он сел. Последней мыслью было:

«На этот раз тебе конец. Проще было пустить пулю в лоб еще в Нью-Йорке».

В этот миг, на какую-то долю секунды, темную завесу перед глазами прорезал яркий свет и возникло солнце, луг, цветы, птицы и легкий силуэт смеющейся женщины. Она смотрела ему прямо в глаза. Джентльмен шевельнул губами:

— Клавдия! В ней и было мое счастье!

Тут сознание оставило его.

ГЛАВА 21

Благотворное кровопускание. — Крыса. — Жуткое пиршество. — Пожар. — Обнаружен. — Сочувствие и жестокость. — Человек за бортом. — Бессребреник и юнга. — На доске в океане.

Но Бессребреник не умер. Он очнулся, и, разумеется, при обстоятельствах необычных. Впрочем, в его жизни ничего обычного и не могло быть.

Он лежал почти бездыханный, когда возникло ощущение резкой боли. Что-то впилось в ухо и терзало его, стараясь прокусить хрящ. Из раны текла теплая струйка крови. Это вывело из оцепенения и заставило поднести руку к уху.

— Крыса!

Джентльмен, собрав последние силы, сдавил зверька, и тот задергался, заверещал, стал царапаться, но уха не отпустил. Пришлось приложить все силы, а в воспаленном мозгу вспыхнула радость, которую способен понять только потерпевший кораблекрушение или заваленный в шахте.

«Я съем крысу и выпью ее кровь».

Бессребреник разорвал шкурку зубами, прокусил артерию и жадно втянул в себя брызнувший фонтанчик крови, подавив приступ отвращения:

— Омерзительно и восхитительно!

Затем освежевал свою добычу и съел еще теплое мясо. Жуткое пиршество возвратило силы, а вместе с ними и слабую надежду на спасение. Это был рискованный способ привлечения к себе внимания, но что еще можно было предпринять?

Собрав по щепочке то, что осталось от гроба, он положил в эту кучу циновку, достал зажигалку и подпалил трут. Затем поднес его к сухим волокнам циновки и принялся раздувать огонь. Повалил дым, заполнил весь отсек и стал пробиваться сквозь щели. Этого и добивался пленник — как можно больше дыма!

Нет ничего ужаснее пожара на корабле. Поэтому при появлении даже запаха гари команда поднимается по тревоге, приводятся в действие насосы. Источник опасности должен быть обнаружен и уничтожен.

Бессребреник полагал, что небольшой пожар быстро заметят, но сам он рисковал задохнуться раньше.

Огонь между тем разгорелся, пополз по доскам, и они разом вспыхнули. Свет костра охватил самые дальние уголки трюма, где громоздились гробы из сухих, хорошо просмоленных досок. У джентльмена вновь появилась возможность сгореть заживо. Тщетно он пытался погасить пламя. Оно перекинулось на верхние ящики и с ревом заполыхало. Воздух быстро раскалился. Стало трудно дышать. Отчетливо вспомнился пожар в прерии, но сейчас у него было еще меньше шансов спастись. Вдруг, сквозь шум и треск, донеслись голоса:

— Сюда… сюда, в трюме… в отсеке с гробами.