Галоши против мокроступов. О русских и нерусских словах в нашей речи

Нет ничего удивительного, что Россия в воображении европейцев как XVI века, так и XVIII была связана прежде всего с лютым, невероятным морозом, способным творить всякие чудеса. Но мне эта история также представляется метафорой перевода. Слова иностранца точно так же не достигают наших ушей (точнее, достигают, но в виде непонятного шума), пока не появится переводчик и не «разморозит» их. Совсем не случайно русское слово «перевод» является словом-образом, словом-метафорой: в прямом смысле можно перевести кого-то по мосту через реку с одного берега на другой, в переносном — перевести слова с одного языка на другой.

На английском языке слово «перевод» чаще всего звучит как translation. В этом слове ясно различим латинский корень translatio — «перенос, перемещение», тот же образ, что заключен и в слове «перевод». Неслучайно «трансляцией» в русском языке называется также «передача на расстояние речи, музыки, изображения и т. п. по радио или телевидению, осуществляемая непосредственно с места действия (из театра, со стадиона и т. п.)»[348].

Возможно, вы заметили слова «чаще всего», потому что русскому слову «перевод» в английском соответствует целый «букет» слов, значение каждого из которых имеет свои оттенки. Вот некоторые из них:

shifting — переключение, перевод;

interpretation — интерпретация, толкование, перевод, объяснение, дешифрирование;

conversion — превращение, переход, изменение, обращение, перевод;

rendering — перевод, изображение, передача, исполнение, толкование;

version — версия, вариант, перевод;

transference — передача, перенесение, перемещение, перевод, переброска;

rendition — исполнение, передача, изображение, толкование, перевод;

и так далее.

Да и само русское слово неоднозначно, ведь переводить можно не только текст, но и бабушку через дорогу, деньги со счета на счет, рисунок с бумаги на ткань и так далее.

И переводчику с русского на английский придется хорошенько подумать, чтобы понять, какое именно из этих слов наиболее уместно в том или ином контексте.

Страдания? Нет, страсти!

В процессе перевода неизбежны потери и «приобретения». А еще в тексте могут появляться новые смыслы.

Когда-то, еще в институте, я решила улучшить свой немецкий, прочитав в оригинале «Страдания юного Вертера» Гете, и сделала два открытия: во-первых, язык Гете оказался простым и понятным, без тех архаизмов и громоздких конструкций, которые, кажется, непременно должны быть в романе XVIII века. А во-вторых, сам роман оказался неожиданно страстным и дерзким, полным скрытого (и местами — плохо скрытого) эротизма, так что стало понятно, почему он буквально свел с ума европейскую молодежь.

Все начиналось с первой фразы. По-немецки она звучит так: «Wie froh bin ich, daß ich weg bin!», в дословном переводе: «Как я рад — что я прочь!»

В классическом переводе Александры Струговщиковой (1865) эта фраза звучит: «Как я рад, что я уехал!» Перевод, разумеется, верный и соответствует правилам русского языка, но все же ему не достает энергии оригинала. Ведь в следующих строках Вертер говорит, что радуется потому, что покинул влюбленную в него, но нелюбимую им девушку, чтобы уйти от «чувств, которые напугали сердце, подобное моему». (В переводе Струговщиковой:

«Они запутали мое сердце» — снова снижение накала.) Он радуется, что избавился от неловкой ситуации, которая сильно его тяготила. Может быть, точнее было бы передать смысл фразой: «Как я рад, что сбежал!»

Далее Вертер знакомится с Шарлоттой и на следующей вечеринке танцует с ней. И не просто танец, а модный и дерзкий — вальс, где партнер не только может держать партнершу за руку, но и обнимать ее на глазах всего света (чего раньше не бывало):

Nie ist mir’s so leicht vom Flecke gegangen. Ich war kein Mensch mehr. Das liebenswürdigste Geschöpf in den Armen zu haben und mit ihr herumzufliegen wie Wetter, daß alles rings umher verging, und — Wilhelm, um ehrlich zu sein, tat ich aber doch den Schwur, daß ein Mädchen, das ich liebte, auf das ich Ansprüche hätte, mir nie mit einem andern walzen sollte als mit mir, und wenn ich drüber zugrunde gehen müßte. Du verstehst mich!

В переводе Струговщиковой: