Гамбит. Конь без масти

– Посоветуй ладненький ночной клуб с девочками, – в той же грубой манере ответил ему Атлас. – А, – сразу же отмахнулся он, – ты ж не по этой части, верно? – хитро усмехнулся Эванс, сверкая серыми глазами на раздражение Лиама. – Торакальная… – зачитался он. – Серьезно? – Эванс содрал с подбородка маску и скептически посмотрел на Ларссона, подняв глаза от истории болезни. – Да, ты и, правда, везунчик, Принцесса! – воскликнул он, пошло присвистнув, но с уважением посмотрел на Лиама, отсалютовав от виска двумя пальцами.

– Я здесь из-за тебя! – проорал Лиам, а его губы посинели от натуги. Пульс неимоверно ускорился, кожа на лице побледнела от отхлынувшей крови.

Как бы легко он не отделался от пули, но все же проникающее ранение – не сыпь в подмышке, за пару дней последствия не пройдут, а если визиты многочисленных родственников продолжаться, то еще и усугубятся.

– Ты здесь из-за тупых копов, которые не закрыли твоего брата и мою сестру на сорок восемь часов ареста, – с неуместным спокойствием оспорил Атлас, развернувший кардиограмму Лиама из скорой. – Ну, ничего себе? Кому ты дал, чтобы получить такое везение? – с завистью бубнил Атлас. – А, – и снова махнул, будто опять что-то вспомнил. – Не дал, а взял, Ричард же уточнял, – намеренно вызлил Ларссона высокомерный ублюдок.

– Копов ты тоже просчитал! И Романо! – губы Лиама стали темно-синими, а лицо приобрело землистый оттенок.

– Да, – улыбнулся Эванс с гордостью. – Но ты жив, а судя по этому, – Атлас потряс медкартой, – еще и отплясывать будешь через неделю, – позавидовал Эванс. – Давай-ка, мы немного тебя успокоим, ты какой-то перевозбужденный, – делая акцент на последнем слове, Эванс, все той же рукой, которой недавно держа дохлую птицу, открутил шарик на трубке капельницы с подачей седативных.

Ларссон бы врезал ему. Давно хотел. Не за пулю, которую из него достали несколько часов назад, ту он поймал сам и намерено. Он всек бы заносчивому вороному за сломанную жизнь подруги, которую чувство вины изглодало до сумасшествия, лишило нормального сна, а затем привело к появлению стокгольмского синдрома, причиной которой стал уже сам Лиам. Если бы Миа знала, что Атлас жив, то, возможно, была бы другой, возможно, и ее жизнь была бы лучше. Она бы ни за что не стала искать Атласу замену и опекать Лиама, словно родного, оправдывая все его капризы, нытье, и непомерный эгоизм. Если бы она знала, что ее брат жив, да, окончательно слетел с катушек, превратился в жуткое чудовище, но жив, то никогда бы не села тогда с Лиамом за одну парту. Была бы тихой, но самодостаточной девушкой, а не невротиком с чувством вины и постоянным принципом избегания неудач, зацикленном на доскональном прогнозировании последствий. Был бы тогда счастлив Лиам? Вряд ли. Тогда бы не было Ника. Крамольная мысль, сказать Эвансу: «Спасибо!», вкупе с дозой седативного, хлынувшей в кровь, успокоили колотившееся от гнева неспокойное сердце.

– Вопрос прежний, – уже без злобы и спокойно говорил Лиам. – Че надо? – но затаенной обиды Эвансу так и не простил.

Да, Лиам эгоист, да, он инфантильный придурок, нуждающийся в вечной опеке, но эгоизм Атласа Эванса превосходил все возможные пределы даже по меркам Адама. Эванс бросил сестру с больной сумасшедшей матерью, с сыкливым Форманом и оленем-Мастерсом. Логичный вопрос: «Что здесь могло пойти так?». Форман ныкался за мышкину спину при каждом удобном случае, а Джером оказался настолько тупорыл, что сделал Мие предложение, перечеркнув ее жизнь окончательно. Теперь же Атлас Эванс возвращается, как ни в чем не бывало, да еще и выставляет счет за неоказанные услуги по спасению его неуспокоенной души. Сука. Исчезать и поваляться спустя годы в их семейных традициях, но если Ашером двигало благородство, граничившее с полным, безотказным самопожертвованием, то средний ребенок, как и всегда, требовал внимания. Хотел, чтобы его оценили, жаждал, чтобы его увидели, когда смотрели. Низко, эгоистично и малодушно. Тут и Лиам не мог составить Атласу конкуренцию.

– Тебе не кажется, что это немного невежливо, – Атлас поднял с пола мертвую птицу и положил ее перед Лиамом. – Я теперь старший мужчина в семье, стоило бы попросить моего благословения прежде, чем отправлять Криса за этим, – Эванс вынул из кармана медицинской униформы стандартную бархатную коробочку, которую и видел перед собой Оулли, вытряхивая из пакета мертвого щегла.

Лиам набрал побольше воздуха в легкие, хоть сейчас это и чувствовалось проблемой, и проговорил сбивчиво, почти скороговоркой:

– Мистер Эванс, – цедил он сквозь зубы. – Ваша сестра – украшение вашего столь благородного и древнего рода, – говорил он с настолько плохо скрываемым ехидством, что и Атлас позавидовал, послав Лиаму взгляд полный уважения. – Не соблаговолите ли, Вы, как старший мужчина вашего дома, оказать мне честь и позволить взять ее в жены, – строго по протоколу, без каких-либо подколов говорил Лиам.

Атлас не ожидал такого напора и немного растерялся от собранности зятя, но Лиам не был бы Лиамом, если бы не добавил: