Гамбит Королевы

Тем не менее благодаря Хьюику «Причитания» будут напечатаны и станут памятником королеве, которой больше нет, хотя мысль об этом совершенно не трогает Екатерину. Реформация продолжается и без нее — Кранмер и лорд-протектор прекрасно справляются сами. Каждый месяц выходят новые указы: запрещают свечи, поклонение останкам, воскурение ладана, молитвы на латыни; алтари разбивают и пускают на мостовые. Новая вера набирает силу, как Екатерина и мечтала, однако ее это уже не волнует. Она по-прежнему верит, но больше не мечтает о том, чтобы нести свои убеждения людям. Слишком велики ее грехи.

— Спасение верой!.. Поразительная самонадеянность, — с усмешкой бормочет Екатерина, вспоминая, как взволнована была затмением и революционными идеями Коперника, как воображала, что новая эра не начнется без нее.

Елизавета снова едет рядом с Томасом, и Екатерина пускает коня в галоп, чтобы их догнать.

— Эй! — окликает она, въезжая между ними.

— Моя дорогая! — улыбается Томас, целует кончики пальцев и прикасается ими к щеке жены.

Елизавета тихонько хихикает. Ее плечи по-детски вздернуты, и Екатерине внезапно кажутся глупостью недавние подозрения.

— У нас для вас сюрприз! — сообщает Елизавета.

— Что такое? — спрашивает Екатерина, совсем успокоившись.

— Если мы скажем, это будет уже не сюрприз! — смеется Томас.

Буря, бушевавшая в груди Екатерины, утихает, и сердце входит в размеренный ритм.

* * *

Все трое въезжают на двор, поручают лошадей заботам конюхов, сбрасывают перепачканные плащи и энергично топают, чтобы стряхнуть грязь.

— Пойдемте, матушка. Только тихо!

Елизавета берет ее за руку и с горящими щеками ведет в кухню. Она на цыпочках подходит к очагу и манит Екатерину за собой. В уголке у очага лежит Вирсавия, прижав к груди розового обезьяньего малыша; он спит, зажав в кулачке мех матери.

— Вот наш сюрприз, — шепчет Елизавета.

Екатерина откликается негромким «ах!», больше напоминающим вздох. На сердце у нее легко.

Старое поместье, Челси, март 1548 года

Уже март, но все еще холодно. Моросит дождь. Хьюик с нетерпением ждет тепла — от промозглой погоды кожа зудит больше обычного. Несмотря на морось, они с Екатериной под руку прогуливаются по берегу реки. Впереди трусит Риг, то и дело останавливаясь и вынюхивая землю. Екатерина раскованна и весела, смеется, рассказывает забавные истории, жадно слушает придворные сплетни. Хьюик еще никогда не видел ее такой счастливой и беззаботной. Возможно, брак все-таки пошел ей на пользу, хотя Хьюик ее отговаривал — советовал оставить Томаса в любовниках; больно сознавать, что Екатерина связала себя с пустым человеком. Впрочем, после стольких ночей, проведенных в спальне старого, толстого, заживо гниющего короля, она заслужила право на красивого мужа.

Екатерина бросает плоский камешек, и вместе они смотрят, как тот подпрыгивает по воде шесть… семь раз.

— Где вы этому научились? — изумленно спрашивает Хьюик.

— Мы с братом устраивали соревнования. Ему ни разу не удалось меня победить.

Екатерина наклоняется и подбирает что-то в траве.

— Что это?

Она приоткрывает сложенные лодочкой ладони. Внутри сидит дрожащая лягушка.

— Поцелуйте ее — может, превратится в прекрасного принца! — шутит Хьюик. Сразу вспоминается пирог с лягушками в Хэмптон-Корт — первое испытание короля.

— Прекрасный принц у меня уже есть! — И Екатерина со смехом выпускает лягушку на волю. Та быстро скачет к воде.

Екатерина все еще безумно влюблена в мужа, и Хьюик чувствует, как понемногу теряет ее, тем более что Сеймур не разрешает жене оставаться наедине с другими мужчинами, даже с Хьюиком, поэтому они видятся тайком, пока муж при дворе.

— Вам не досадно, что он не разрешает вам проводить время наедине с мужчинами?

— Нет, его ревность меня совсем не стесняет.

— Я бы не вынес!

— Разве не очевидно, что это доказательство его любви? — совершенно серьезно говорит Екатерина.

— Только уж я-то вашей любви никак не угрожаю!

И они смеются.

— Томас не догадывается — он такого не замечает. Ему трудно понять, как мужчина может не взять свое.

Они снова весело хохочут. Ох уж безжалостный юмор Екатерины! Хорошо, что она остается собой, несмотря на новое замужество.

Хьюик недолюбливает Сеймура и даже немного ненавидит — должно быть, тоже из ревности. Такие мужчины ему хорошо знакомы, их цель — не любить, а быть любимыми, причем больше всех на свете.

— Вам, видно, здесь нравится?

— О да! Я счастлива вдали от двора и всего, что там происходит.

— Между прочим там активно читают вашу книгу, гордитесь! Все хотят добыть экземпляр, а тираж уже разошелся.

Екатерина подбирает с земли палку и бросает Ригу.

— Значит, поручу Бертелету напечатать еще.