Гамбит Королевы

А ведь еще недавно ревность мнилась ей признаком любви. Как она заблуждалась!.. Томас похож на юношу из греческого мифа, зачарованного своим отражением. Как же его звали?.. В последнее время Екатерина все забывает. Лиззи Тирвитт говорит, это из-за беременности. Хотелось бы надеяться, что так, а пока она, заканчивая предложение, едва помнит его начало.

Томас относится к ней внимательнее прежнего — все горничные восхищаются его заботливостью. Он носит жене свежие фрукты из сада, тонизирующее вино из погреба, сладости из кухни, а еще ежедневные подарки: то веер, инкрустированный драгоценными камнями, то сборник стихов, то букетик фиалок. Он часами просиживает с Екатериной, читает ей вслух и пересказывает лондонские сплетни.

Томас все еще намерен выдать Джейн замуж за короля, тем более что пятилетняя королева Шотландии ей больше не соперница — она помолвлена с дофином и скоро уедет во Францию, где будет воспитываться при дворе; однажды бедняжке предстоит стать королевой Франции и Шотландии. Томас по-прежнему зол на брата из-за драгоценностей Екатерины; отношения между ними все ухудшаются, и он строчит сердитые письма, на которые не получает ответа. Однако Екатерину все это не интересует, и она почти не слушает сетования мужа. В тот роковой день ее чувства необратимо изменились — любовь ушла, как вытекает вода из дырявого сосуда.

Екатерина простила Елизавету, и ее трогают письма, которые та пишет, — осторожные, полные печали и сожалений. Ошибка многому научила строптивицу и закалила ее волю. Екатерина вновь с нежностью думает о ней, как о дочери — навсегда потерянной. Свой брак она расценивает как обычное соглашение и старается считать жизненным этапом, а не горькой ошибкой. В конце концов, этот брак принес ей дитя.

Она постоянно думает о ребенке. Должно быть, Господь все-таки простил ее, раз после стольких лет бесплодных мечтаний послал это благословение. Екатерина перечитывает свои «Причитания грешницы» и удивляется, сколько в ней было пыла и горячности. Ушедшие времена сродни райской жизни до грехопадения Евы. С тех пор Екатерина безвозвратно переменилась и утратила веру, однако чудесный плод, растущий во чреве, возвращает ее на путь истинный. Поэтому в письме к Елизавете — дорогой заблудшей овечке — Екатерина советует почитать эту книгу, чтобы научиться обуздывать суетность и тщеславие.

* * *

— Екатерина, ты слушаешь? — спрашивает Томас.

— Я отвлеклась — задумалась.

Кроме них в покоях никого нет. Екатерина лежит на кровати в небрежно наброшенном халате, задыхаясь от жары. Живот так раздулся, что в легких осталось мало места, а под ребрами чувствуется постоянное давление маленькой ножки или, может быть, ручки. Ступни немеют, спина болит, поэтому Екатерина лежит на боку, опираясь на подушки, иначе то и дело теряет сознание.

— О чем ты думала? — интересуется Томас, и его барвинково-синие глаза блестят, как фальшивые драгоценные камни. А ведь когда-то Екатерина считала их неотразимыми!

Хочется сказать, что она думала о своем разочаровании, но вместо этого Екатерина говорит:

— О нашем ребенке.

— О нашем сыне! Назовем его Эдуардом в честь моего племянника. Этому ребенку уготована великая судьба — ведь он сын королевы и кузен короля! Все двери будут для него открыты.

— Да, все двери… — рассеянно повторяет Екатерина. Втайне она мечтает о дочери, хотя не признается в этом даже себе — ведь всем полагается хотеть сына.

* * *

Хьюик проскальзывает в комнату и, дождавшись разрешающего кивка Сеймура, сообщает:

— Я принес королеве тонизирующий напиток.

— Из чего он? — требовательно спрашивает Сеймур.

— Из лекарственных трав.

Хьюик протягивает Екатерине кружку, однако Сеймур перехватывает руку и с подозрением нюхает жидкость.

— Что за травы? Я хочу знать, чем вы поите мою жену!

Как всегда, он стремится всеми командовать, чтобы почувствовать свою власть.

— Это настойка из листьев малины, таволги и крапивы.

— Для чего? — И Сеймур крепче сжимает руку Хьюика.

— Листья малины облегчают родовые муки, а таволга снимает изжогу.

— А третье? — нетерпеливо спрашивает Сеймур.

— Крапива, милорд, придает сил.

Раздраженно цокнув, Сеймур отпускает Хьюика и передает кружку Екатерине.

— Отныне я буду сам поить королеву, ясно вам?

До чего приятно было бы сейчас дать Сеймуру пощечину или проткнуть его шпагой и смотреть, как вытекает кровь!..

— У меня совсем онемели ступни, Хьюик! — жалуется Екатерина, возвращая кружку.

— Я сделаю вам массаж.

Хьюик садится на краешек кровати и принимается растирать ее маленькие ступни.

— Я сам этим займусь! — заявляет Сеймур. — Отойдите!

— Как пожелаете, лорд-адмирал.

Хьюик уступает ему место. Сеймур с осторожностью перебирает в руках ступни жены, словно тушку фазана, которого надо ощипать.

— Чуть сильнее, дорогой! — просит Екатерина и переглядывается с Хьюиком, слегка усмехаясь. Чувство юмора ей по-прежнему не изменило.

— Вы свободны! — машет рукой Сеймур.

В этот момент Екатерина издает громкий протяжный крик, и у нее с шумом отходят воды. Сеймур вскакивает, всплеснув руками; на его лице написаны испуг и отвращение.