Гамбит Королевы

Екатерина сидит на противоположном конце стола, и Хьюик видит ее, только когда откидывается назад. Ее безмятежная улыбка вводит в заблуждение всех, кроме него: он знает, какие муки терзают ее душу. Екатерина оживленно разговаривает с любовницей брата, Елизаветой Брук, которая, хоть и считается красавицей, не в состоянии затмить слепящей красоты Екатерины. Ради ее сияющих карих глаз и веселого смеха даже луна спустилась бы с неба.

Уильям Парр, сидящий рядом, похож на сестру женственным курносым носом и копной медных волос, однако Екатерина исполнена мягкости, а черты Уильяма резки, и разноцветные глаза — один ярко-карий, как у сестры, другой водянистый — делают его похожим на косого пса. Он оживленно о чем-то говорит, подкрепляя свои слова отрывистыми взмахами руки, но Екатерина бросает на него суровый взгляд, и его руки опускаются. Хьюик не раз видел, как она ставит на место своего высокомерного брата. Сразу понятно, кто господствует в семействе Парр.

Хьюик внимательно наблюдал за ней, когда разразился лягушачий хаос. Дамы визжали и запрыгивали на скамьи, а Екатерина сохраняла невозмутимость и, когда одна из лягушек приземлилась рядом, взяла ее в руки и сделала вид, что целует, вызвав одобрительный хохот короля. После этого она отдала лягушку пажу и что-то проговорила. «Что она сказала?» — спросила дама, сидящая напротив Хьюика. «Она попросила вернуть лягушку на родину, в садовый пруд», — ответил кто-то.

Король с удовлетворением наблюдал за происходящим, и Хьюик понял, что Екатерина, сохраняя самообладание и легкость нрава, подписывает себе приговор. Испугайся она, завизжи, как остальные, — и король мог бы утратить к ней интерес. Это было испытание, и она прошла его с блеском. Сердце Хьюика сжимается от тревоги. По крайней мере, пока Екатерина сидит не на возвышении за королевским столом — должно быть, для нее это облегчение.

Слуги принимаются убирать со стола. Один из них подносит Хьюику таз с водой для мытья рук и с извинениями отступает, увидев, что тот не снимал перчаток. Паренек явно потрясен этим странным поступком, и Хьюику любопытно, как тот повел бы себя, обнажи он кожу. Наверняка вскрикнул бы и убежал. Хьюик каждый день мажется бальзамом, который приготовила Екатерина, однако это лишь снимает зуд — что, впрочем, уже неплохо.

* * *

Сегодня днем Екатерина вызвала Хьюика к себе — прислала за ним свою падчерицу. Впервые с того разговора в кладовой Чартерхауса она пожелала говорить наедине. В Уайтхолле они часто встречались, однако прежняя близость ушла из их отношений. Екатерина не была враждебна — просто холодна и подчеркнуто вежлива. Утрата ее доверия причиняла Хьюику боль, словно в груди образовалась дыра, и даже внимание Юдалла не могло ее заполнить.

Явившись сегодня в покои Екатерины — покои королевы, — он застал ее за бумагами. Она отдавала распоряжения дворецкому по поводу какого-то земельного спора.

— Твердо стойте на своем, Казинс. Мы не уступим. Эту землю пожаловал мне мой муж, и у меня есть на нее все документы. — Она подписала письмо, свернула, капнула сургучом и приложила свою печать, а потом принялась перебирать бумаги на столе. — Вот! Посмотрите, Казинс, здесь четко написано: граница Хаммертона проходит к западу от леса, а не к востоку. Значит, лес принадлежит мне, верно?

— Верно, миледи.

— Отнесите это письмо к нотариусу и заодно велите ему выдать денег для Нан Монктон — ей нужен новый амбар. И еще надо передать что-нибудь вдове погибшего мужчины — думаю, несколько фунтов, чтобы хватило на время, — и найти ей работу в доме, прачечной или на кухне, если она умеет готовить. Поручаю это вам, Казинс.

Хьюика поразили ее деловой тон и спокойная властность. Когда Казинс ушел, Екатерина взяла Хьюика за руку и сказала:

— Я скучала по вам!

Эти слова, свидетельствующие о возвращении былой близости, сделали его по-настоящему счастливым.

— Представьте, на моей земле погиб человек — придавило обрушившейся стеной. Как жаль, что я не могу вернуться и утешить его вдову! Мое место там — навещать арендаторов, заниматься поместьем, варить варенье, сушить травы, готовить лекарства… А вместо этого я здесь. — И Екатерина печально развела руками. — В покоях королевы, Хьюик!

— Кит… — начал он, не уверенный, что имеет право по-прежнему называть ее этим именем, и продолжил, ободренный пожатием ее руки: — Если я хоть что-нибудь могу для вас сделать…

— Можете! — воскликнула Екатерина, не дав ему закончить. — Расскажите мне о намерениях короля. Брат уверен, что он желает на мне жениться. Я не хочу верить, но эти покои… И Уильяму обещали графство… У меня чудовищные предчувствия!

Екатерина то и дело подносила руку к шее, словно по привычке пыталась к чему-то прикоснуться.

— Я слышал, как король об этом говорил, — признался Хьюик. — А Анна Бассет вернулась в Кале.

С посеревшим лицом Екатерина кивнула.

— Еще, Хьюик… — начала она, понизив голос.

— Да?

— Виделись ли вы с Томасом Сеймуром до отъезда? Не просил ли он что-нибудь передать?