Гамбит Королевы

— Что сказал астролог? — интересуется позже Мария. — Суждено ли вам родить сына для Англии?

— О, вы же их знаете! Они говорят загадками, — пожимает плечами Екатерина. — Но я надеюсь, Мария, надеюсь на наследника. Я молюсь об этом! — добавляет она, неприятно удивляясь в душе, с какой легкостью дается ей ложь.

Екатерина пытается понемногу склонить Марию к новой религии. Быть может, ее заразит вера Елизаветы — в последнее время сестры сближаются с каждым днем. Старшая достаточно умна, однако ей недостает свободы и здравомыслия младшей. В душе Екатерина убеждена, что из троих детей Генриха именно Елизавета лучше всего подходит для трона, пусть это и немыслимо. Эдуард чересчур скован, а Мария слишком подвластна эмоциям, переменчива и уже никогда не оправится от трагедии своей юности.

Екатерина старается вовлекать ее в богословские беседы у камина, которые иногда затягиваются до глубокой ночи, однако Мария непоколебима в своей вере и не намерена отступать ни на шаг. Возможно, отказаться от старой религии для нее значит предать мать. Екатерина порой гадает, чем обернется для Марии эта слепая вера — благословением или падением.

На тех высотах, где они обитают, мысль о падении преследует неотступно. Тем не менее после встречи с Анной Аскью желание Екатерины вести людей к новой вере укрепилось настолько, что может соперничать с упрямством Марии, поэтому, в конце концов, ей удается привлечь старшую падчерицу к переводу «Парафраз»[51] Эразма на английский.

Эразм не запрещен, хотя переводить его на английский — дерзкая затея. Екатерину на это подбил Юдалл, и она с радостью ухватилась за мысль — во многом потому, что ей недостаточно остаться в истории очередной бездетной королевой. Таких слишком много, и большинство из них уже позабыты. Другое дело — опубликовать книгу. Екатерина думает о Копернике и о солнечном затмении — божественных признаках великих перемен. Ей хочется оставить после себя что-нибудь на этой земле, стать просветительницей во имя новой веры. Анна Аскью войдет в историю как великая проповедница, а Екатерина запомнится тем, что приблизила к народу великие тексты, переведя их на родной язык. Когда-нибудь она напишет собственную книгу, однако пока не позволяет себе даже думать об этом — слишком уж необыкновенно, слишком не по-женски.

Екатерина убеждает себя, что использовать знания ко всеобщему благу — долг королевы и образованной женщины. То же она говорит Марии, взывает к ее чувству долга и напоминает о том, как Генрих уважает Эразма. Мария тщеславна и хочет доказать глубину своего ума.

— Только у вас достанет тонкости и знаний для такой работы, — говорит Екатерина, глядя, как Мария нервно перебирает висящие на поясе четки матери. Руки у нее отцовские. Как, должно быть, тяжело старшей сестре выдерживать постоянные сравнения с младшей, которой от матери достались изящные ладони, а от отца — могучий магнетизм. Мария унаследовала от него худшее — толстые короткие пальцы, необузданный нрав и пугающий взгляд. Екатерина хочет, чтобы в ее словах Мария услышала: «Я выбираю тебя — тебя, а не Елизавету!»

— Я оставлю для вас Евангелие от Иоанна — лучшее из всех и наиболее соответствующее тонкости вашего ума, Мария.

Та медленно качает головой; в окна стучит сентябрьский дождь. Наконец Мария поднимает отцовские глаза-бусинки и говорит, что согласна.

Екатерина чувствует, что наконец спасла заблудшую душу старшей падчерицы. Работая над переводом, Мария понемногу переменит свои убеждения и освободится от мучительных воспоминаний о матери — от цепких когтей Рима. Евангелие от Иоанна даст ей возможность начать жизнь с чистого листа.

* * *

Екатерина с детьми наделали бумажных корабликов и теперь пускают их по воде рва, соревнуясь, чей продержится дольше. Они стараются, чтобы победа досталась Эдуарду: пусть с юных лет привыкает, что весь мир покоряется его желаниям, — ведь ему суждено стать королем, а с королями всегда так. Все укутаны в меха, которые по приказу Екатерины доставили из Лондона. Целый месяц шли дожди, а сегодня наконец ясно, и в лучах бледного осеннего солнца цвета кажутся ярче.

Утром Екатерина отправила письма совету. С тех пор как пришло известие о победе, важные вопросы больше не рассматриваются, и чем ближе возвращение короля, тем меньше власти у королевы. Она готовится к воссоединению с мужем — несколько месяцев, проведенных на войне, наверняка распалили его желание, а Екатерина не может думать о своих супружеских обязанностях без тошноты. Втайне она надеется: вдруг за время осады Генрих так вымотался, что будет не в состоянии?..

Маргарита, белая, как мрамор, сидит на каменной скамье с книгой; в последние дни ей как будто стало немного лучше, хотя Хьюик еще не приехал. Именно она первой слышит цокот копыт.

— Герольд едет!

Вскоре на мосту появляется группа всадников под знаменем короля. «Вот и все», — думает Екатерина. Они прибыли возвестить о возвращении ее супруга.