Гамбит. Пешки ходят первыми

– Ты хотел сказать, если вернусь, – поправил его Эванс и, недобро сощурившись, посмотрел на Ларссона из-под упавших на лицо посеребренных русых волос.

«Если вернусь», – ударяло под дых, но Адам не подал виду. Эванс был прав, и их дороги разошлись в тот момент, когда Чан слил страницы картотеки в сеть, освободив Ларссонам дорогу, и Адам получил, чего так сильно хотел. Хейз и Норзер больше не его головная боль, Ронье больше не проблема, Альберто не станет вставлять палки в колеса. У Ашера же иные цели, к которым Адам не имеет абсолютно никакого отношения. Избавляться от киллера мадам сейчас уже не имело для Адама никакого смысла, и помогать Эвансу он в этом не собирался.

Адам повернулся к Эвансу спиной и, оставив вопрос о возвращение Кельта без комментариев, спрятал черный пакет, почти полностью заполненный пузырьками с надписью «Lithium», куда подальше, на ходу придумывая себе формальный повод для визита к доктору, что было не так-то сложно в его нынешнем состоянии.

Побочный эффект

«Работаю с дебилами», – уже не разграничивая и не намекая ни на кого конкретно, подумала Эванс. Слушая препирания двух взрослых мужчин, а точнее – нестерилизованных самцов Homo sapiens отвоевывавших свое место в иерархии, девушка быстро собрала все, что смогла найти в пентхаусе из своей категории и сложила в два пакета, которые едва не разодрала, затаскивая их в кладовку. Заперев дверь на замок и несколько раз проверив, что его так просто не открыть, она уже собирала отыскать Лиама и ехать в окружной госпиталь, но включенный на новостном канале телевизор отвлек ее внимание видеозаписью с места преступления.

«Фух, жарко здесь, однако…», – донеслось ей в спину с экрана. Театр искусного кукловода, использовавшего живых людей в качестве реквизита, послал запись своего выступления в СМИ. Это была не просто запись, запечатлевшая представление и эксцентричного лицедея в качестве конферансье. Это была запись чудесного спасения ее подруги, детали которого Лиам и Уэст свели к минимуму, ограничивать только общим состоянием Миры. «Жива, здорова, руки-ноги целы», – плевался в трубку Уэст. Но теперь на экране телевизора перед Эванс все предстало в цветах и красках: бушующий всеми возможными оттенками субтропический лес, девушка с размазанной от слез косметикой и кляпом во рту в центре всего представления стояла внутри вот-вот готового сомкнуть свои зубья капкана на Гризли. Эванс не могла удержать в груди сердце, отстукивавшее от ужаса чечетку. В кадре появился отключившийся Джейсон, звавший его Уэст, и когда уже их проигрыш был очевиден, крыша оранжереи рухнула вниз, а низкий голос бросил короткое: «Держись!». Адам, а это, без сомнения, был он, хоть и все еще под личной Кельта, спрыгнул в проломленную крышу, выдернул Миру из захлопнувшегося капкана и, отпрыгнув подальше, приземлился с ней на руках прямо перед камерой, закрепленной возле проектора.

Эванс облегченно выдохнула. Она даже не заметила, что все это время задерживала дыхание, чем вызвала головокружение. «Кельт» держал Либерсон на руках и осторожно поставил на ноги, а она повисла на его шее, обнимая, словно боялась отпустить. Мира казалась такой маленькой по сравнению с массивной фигурой высокого мужчины. Рука в тяжелой перчатке потянулась к лицу девушки с распахнутыми глазами и потянула кляп изо рта. Убрав помеху для общения, обладатель низкого голоса все же спросил: «Ты в порядке?», и Либерсон вздрогнула от неожиданности, но продолжала смотреть на спасителя во все глаза, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная волной на берег.

– Оху… – Мира никогда не стеснялась в выражениях и громкое «пиип» успело скрыть часть слова, – ты, че, Кельт?

Настал черед Ларссона удивиться вопросу, что было очень заметно по раздувшимся ноздрям. Никто другой бы этого не увидел, но только не Эванс, достаточно подробно знакомой с мимикой босса. Как всегда, глубоко втянув воздух носом и сдерживая раздражение, Адам собирался что-то ответить девушке, но на его счастье он был не так хорошо знаком с Мирой Либерсон, как Эванс. Он и рта не успел раскрыть, а самая любвеобильная из всех знакомых Амелии впилась в него поцелуем, заставившим опешить Его Высочество Ледяного Принца Нордэма. Сомкнув на шее Адама маленькие ручки, Мира прижималась к нему ближе и продолжала целовать мужчину, вытягивая, казалось, из него весь воздух и прилепившись, как умиравший к кислородному баллону. И все бы ничего, ведь Мира – это Мира, и ее поступок никоим образом не удивил Эванс, но от того, что случилось дальше, ей захотелось провалиться на месте. Руки в черных перчатках сомкнулись на тонкой талии и прижали девушку к массивной черной фигуре вплотную, обнимая в ответ, а наклон головы мужчины абсолютно точно указывал, что поцелуй стал глубже, и только закончившийся в легких Либерсон воздух смог ее остановить и выпустить своего спасителя из объятий.

– Ни фига себе, сказал я себе, а меня он так не целовал! – по восклицанию было непонятно: восхищался ли Лиам, или возмущался.

– Это и не Ашер, – бросила она.