Гамбит. Пешки ходят первыми

Прошлой ночью он будто очнулся от летаргического сна и впервые глубоко вдохнул воздух, пропитанный кровью и жаждой власти. Он излечился. Все сомнения отошли на задний план, рука, сжимавшая карабин была тверда, как никогда, разряд электрошокера показался пчелиным укусом, рокот двигателя старой рухляди на колесах был лучшей музыкой для его ушей. И когда комиссар поставил им ультиматум, остановив почти у цели, Адам понял, в чем был подвох этих коротких часов свободы и кипевшего в крови адреналина. Он больше не хотел останавливаться. Он хотел еще. Вот он побочный эффект его лечения, при котором он буквально подсел на лекарство, как человек, справлявшийся с болью с помощью медикаментов, впадал от них в зависимость. Его зависимость лечилась простыми словами, написанными на бланке рецептов. «Lithium. Адам Грегори Ларссон», – вернули его в реальность, где он снова прежний человек: любящий сын, строгий, но справедливый начальник, ответственный и серьезный руководитель, щедрый и заботливый бойфренд, пример для подражания, и, наверное, все же неплохой друг, но в последнем он сомневался и решил уточнить у Оулли позже.

«Lithium. Адам Грегори Ларссон», – прочел он в последний раз и отправил рецепт в мусорницу. У него и без этой бумажки достаточно колес, чтобы отъехать далеко и надолго. Сколько лет он их уже складирует? Пять? Шесть? Сколько лет Нику? «А почему бы и нет», – поразмыслив, подумал он грешным делом. Того и гляди, Хейз будет казаться проблемой не серьезней зубной боли или изжоги, а то, так и вообще, похмелье – к обеду пройдет. Возможно, доктор Сэлинджер прав, и Адаму следует обратиться к специалисту, полечить голову, повесить личину Спасителя на гвоздь и наладить жизнь, а не носиться ночью по городу, одетый как псих, выбывая из преступников дурь кулаками. Вот только тогда что это была бы за жизнь, он и представить не мог. В одном он был уверен: отец был бы в восторге. Но, как бы Адам этого не хотел, Шарлотту это не вернет, а жизнь сама собой не наладится. Можно попытаться найти кого-то, кто мог бы понять его, хотя бы отчасти, но вряд ли Беатрис разделит его переживания. Не из-за черствости, нет. Трис всегда была более чем добра к Адаму, но глубину его душевных ран ей никогда не оценить и не осмыслить, сколько бы она не пыталась. Слишком уж другой она была. Все и всегда рядом с Адамом было слишком.

Мысли Адама скакали вокруг оси из его ночных забав и позволяли ему заниматься самобичевание ровно до того момента, пока он не наткнулся на девушку, пьющую в холле тот самый мерзкий кофе из пластикового стаканчика, и появление Формана перед ней не заставило себя долго ждать. Дождавшись, пока Костлявая и Куки-Монстр обменяются плевками в суп вместо приветствия, Адам вышел на лестницу, куда они и направились для приватной беседы, и поднялся выше на один этаж, слушая каждое их слово.

***

Время тянулось непростительно медленно. Эванс искусала себе все губы, ожидая возле палаты окончания беседы подруги с лечащим врачом. Максимум пара ушибов и ссадин, безусловно, стресс, шок, но врач что-то довольно долго объяснял Мире, и та внимательно слушала и кивала его словам. И когда доктор – темнокожая женщина в больших очках уже собралась покинуть палату, Эванс едва не сбила ее с ног, вбегая внутрь.

– Что-то серьезное, почему так долго? – не тратя время на ненужные расшаркивания и забыв о элементарном понятие такта, Эванс накинулась на подругу с расспросами.

– Карта там, – вздохнула Либерсон и даже не попыталась сменить растерянное выражение лица.

Отбросив церемонии, Эванс схватила карту и начала изучать ее, быстро пролистав, и, закончив изучение, медленно повесила ее на щиток кровати.

– О как, – единственное, что смогла выдать она, сев рядом с подругой на койку.

– Ага, – также растерянно ответила Мира. – А я-то все думаю, чего мне башню рвет, что я к незнакомому мужику целоваться полезла, – от слов подруги Эванс опять передернуло, но, чтобы не расстраивать Миру, виду она не подала, и молчала достаточно долго, чтобы Либерсон могла неверно истолковать причину затянувшейся паузы в разговоре.

– Однополые браки в Штатах имеют такую же юридическую силу, как и обычные, – как-то не к месту заметила Эванс. – Выйдешь за меня? – в любой другой бы ситуации Либерсон уже давно подняла бы ор и отправила подругу лечить голову, но сейчас только сердито посмотрела на нее из-под нахмуренных бровей.

– Хочешь, чтобы твою Белоснежку удар хватил? Не очень гуманно, тебе так не кажется? – Либерсон выглядела окончательно расстроенной, несмотря на то, что накануне чудом осталась в живых.

– Переживет, ребенку нужен второй родитель, пусть и не биологический, – настаивала Эванс, но Мира только отрицательно покачала головой.