Гамп и компания

— Может, и так, — отвечаю я. — Но, видишь ли, не мастак я писать письма. То есть я, типо, знаю, про что хочу расказать, однако же на бумаге изложить не получаеца. Наверно, правильней будет сказать, что «общенье лицом к лицу» даеца мне легче, понимаешь меня?

— Ja, Форрест, кажется, понимаю, но ach, эта «ум-па-па» стоит восемьсот долларов.

— Неважно, — говорю. — Я подкопил.

Вобщем, купил я эту трубу. Можно сказать, сторговал: продавец ничего не взял сверху за приложенную записку. Записка, в протчем, получилась так себе. Почти слово в слово как первая, только сейчас я добавил, что я скучаю и скоро буду дома. И самое последнее добавление оказалось моей очередной брехней.

Короче, «Квашеный капут» закончил сезон с десятьми победами и тремя порожениями, что давало нам путевку на финал первенства воруженных сил в Берлине. Сержант Кранц уже сидел на очке и твердил, что выгрыш в одном-единственном матче навсегда избавит нас от чистки гусенитц. У меня лично такой уверенности не было.

На конец пришел знамянательный день. Накануне я не на долго сбегал в деревню повидаца с Гретхен. Та обслуживала завсегдатаев пивной, но, завидев меня, все заказы были тут же выполнены, она сделала перерыв и взяла меня за руку.

— Как хорошо, что ты пришел, — говорит Гретхен. — Я скучала по тебе, Форрест.

— Да, — отвечаю, — я тоже.

— Я подумала, — продолжает она, — что завтра мы с тобой могли бы устроить пикник. У меня как раз выходной.

— Да я бы с радостью, но у меня завтра футбол.

— Ach!

— Может, ты на матч приедешь? Мы в Берлине играем.

— В Берлине? Это далеко.

— Я понимаю, — говорю, — но нам автобус дадут для перевозки жен и всякой всячины. Попробую забить для тебя место.

— Ach! — сокрушаеца Гретхен. — Этот американский футбол я не понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я поехала, Форрест, то я поеду.

Так мы и сделали.

Финал первенства Воруженных сил проводился на большой поляне вблизи Берлинской стены. Нашими соперниками были «Висбаденские волшебники» из разведроты Третьей бронетанковой дивизии. Ну, доложу я вам, ушлые ребята.

Мы оказались крупнее и быстрее, но эти разведчики брали хитростью. Сперва навязали нам тактику «статуя Свободы» и сразу сделали тачдаун, посколько никто из наших об этой тактике не ведал ни сном ни духом.

Затем они применили тактику «скрытый тэкл», и вскоре счет стал 14: 0 в их пользу. Все, включая сержанта Кранца, приуныли.

Во втором тайме «Висбаденские волшебники» использовали в обороне комбинацию «трюк-блиц» и заставили нас в четвертом дауне отойти на нашу собственную двухъярдовую линию. Что еще хуже, наш пантер повредил колено и ушел с поля. Во время совещания возник вопрос: кто будет вводить мяч в игру?

— Что вы на меня-то смотрите? — говорю, а они все равно смотрят. — Но я, — говорю, — ни разу по мячу не бил.

— Не важно, Гамп, — ответил кто-то один. — Нас громят почем зря, и если командованию потребуеца козел отпущения, скорее всего им станешь ты. Потому что ты уже у всех в печенках сидишь.

И вот что произошло. Я оттянулся в нашу зачетную зону — и центровой внезапно пасует мяч на меня. Но «Висбаденские волшебники» проскользнули под нашей линией обороны и вынырнули, как приведения, когда я захватывал мяч при розыгрыше. Я приготовился бить по мячу, но решил, что мне тесновато, и, чтобы выгадать побольше свободного протранства, стал бегать. Бегаю туда-сюда в зачетной зоне, выгадал, наверно, сотню ярдов, да только не в ту сторону. Наконец нашел небольшую лазейку, пока «Висбаденские волшебники» меня не поймали, и со всей дури зафигачил мяч. Стою, наблюдаю, как он плывет по воздуху. И все тоже глаз с него не сводят. А он уплыл так высоко, что вобще скрылся из виду. Потом ходили разговоры, что удар, дескать, был невиданным.

К сожалению, мяч ушел за пределы площадки, перелетел через Берлинскую стену и приземлился на другой стороне. Теперь у нас возникла проблема. Все с отвращением уставились на меня, тычут пальцами в мою сторону, орут и ругаюца.

— Ладно, Гамп, — сказал кто-то, — ступай за мячом.

— На стенку лезть? — спрашиваю.

— А как же иначе, дубина?

И я полез.

Двое-трое парней меня поцсадили, и я перелез через стену. Спрыгнул на той стороне, поднимаю голову, а там на вышках ге-де-эрские солдаты с автоматами стоят. Рванул мимо них — ни один не шелохнулся. Не иначе как прибалдели, впервые увидав, что кто-то стремица на ихнюю сторону: у них же приказ стрелять в тех, кто на другую сторону намылился.

Внезапно оттуда, где, по моим расчетам, находился мяч, раздался оглушительный рев, как от много тысячной толпы. Оказалось, из-за меня возникли большие неприятности.

А что происходило на той стороне Берлинской стены, куда прилетел наш мяч: там заканчивался финальный матч чемпионата мира по стандартному футболу. Играли команды ГДР и СССР, до финального свистка оставалось две минуты, болельщики приехали со всего мира. Эти люди, особенно европейцы, относятся к своему «сокеру» очень серьезно.