Ганина падь

Пообещав вернуться как можно скорее, девушка направилась в деревню, где отыскала хозяйственный магазин и даже подивилась разнообразию товаров: краска белая, краска зеленая, краска красная, больше похожая на коричневую, синяя и почему-то розовая. Махнув рукой на сомнения, Ольга выбрала синюю и белую краску. А то как же, крыльцо они покрасят, а рамы и наличники так и останутся облезлыми? Нет уж!

– Красавица, тебе помочь? – улыбнулся продавец, наблюдавший, как девушка с трудом поднимает тяжеленные сумки.

– Не надо, – пропыхтела та. – Спасибо большое, донесу.

Под удивленным взглядом мужчины она вытащила краску и поволокла ее в сторону леса, где уже дожидался леший. Настасья Павловна, конечно, говорила, что тот выделит помощников, но того, что это окажутся волки, Ольга никак не ожидала. Зато серые санитары леса подхватили сумки и споро потащили их, лихо перескакивая через корни и рытвины.

– Ты их не бойся, – увещевал ее Максим Иванович. – Серый Бок и Белый Бок нипочем не тронут, пока я не скажу. Если заплутаешь где, ты их только позови – мигом придут и выведут.

Девушка кивала, соглашаясь, но от волков все равно старалась держаться подальше. Правда, на прощание все же решилась погладить густую серую шерсть, пахнущую псиной и почему-то грибами. Поблагодарив лешего за помощь, Ольга достала из сумки свежий батон, которому тот очень обрадовался и пообещал заглянуть вечером.

До вечера они успели многое: Прохор подновил крыльцо и починил ступеньку, Ольга покрасила его, а Настасья Павловна, ловко орудуя кисточкой, выкрасила рамы.

– Вот, совсем другое дело, – довольно произнесла старушка.

Домик и вправду стал выглядеть более нарядным, будто ожил. Прохор тоже потирал широкие ладони, обещая подлатать крышу, если удастся найти шифер и доски.

– Может, заказать все это? – предложила девушка. – Не знаю, сколько будет стоить…

– Не надо, – отмахнулся домовик. – В старых домах, где никто не живет, поищу.

На том и порешили.

На улице уже темнело, воздух сделался прозрачным и свежим, наполнился тягучим запахом трав. Тени вышли из дневных укрытий, преображая улицы и дворы. Вон низкорослая елка, одетая вечерним сумраком, сделалась похожей на сгорбленную старушку, а у пустого гаража куст шиповника, как хищный зверь, протянул когтистую лапу. Тени дрожали и шевелились в зыбком свете проглядывающих сквозь небесную дымку звезд, а некоторые даже самостоятельно перемещались, путешествуя от дома к дому. От реки тянуло прохладой и запахом влажной земли. Широкое полотно ее плавно огибало холм с деревней на вершине, уходя в густой лес, темнеющий на закате частым гребнем елей. Сама река была диво как хороша: широкая, чистая, с пологими и ровными берегами, поросшими ивовыми зарослями, камышом да розовым иван-чаем. Когда в прозрачно-синих небесах показался узкий серп молодого месяца, послышались тихие напевы.

– Это ведь русалки, да?! – ахнула Ольга.

– Они самые, – кивнула старушка. – Поют да хороводы водят, им как раз самое время.

– А у них хвосты есть? – живо заинтересовалась девушка. – И волосы зеленые, как в сказках описывают?

Настасья Павловна с лешим переглянулись и дружно рассмеялись.

– Как же им хороводы-то с хвостами водить? – улыбнулся дед Максим. – Ничем они от обычных девок не отличаются, разве что бледные все.

Воображение уже услужливо нарисовало колоритных девиц в белых сорочках и с венками, какими их изобразили режиссеры фильма «Майская ночь, или Утопленница», снятой по мотивам произведений Гоголя.

– А посмотреть на них можно? – взмолилась Ольга. – Хоть одним глазком? Ну пожалуйста!

– Иди уж, – махнул рукой Максим Иванович. – Тебя они не тронут, но все равно от воды подальше держись.

– И осторожнее будь, а то есть там один… Упырь водяной, – напутствовала старушка.

Однако девушка уже выбежала со двора и припустилась к реке, утопая в траве по колено.

Издали широкое полотно реки казалось переливчатой ртутью; посеребренные звездным светом берега замерли, и только в воздухе звенела какая-то странная, едва уловимая музыка, в которой слились и мелодичный говор ручья, и стрекот кузнечиков, и шепот ветра, и редкие капли, срывающиеся с листьев прибрежных ив. В ночную мелодию, отзывающуюся трепетом в груди, плавно вплетались звонкие, как колокольцы и легкие, как пух, голоса русалок. Призрачные фигурки речных обитательниц Ольга увидела сразу: невесомыми тенями они скользили над прибрежными травами, и упругие стебли не пригибались под их шагами. Русалки плясали, взявшись за руки, кружились в хороводе, их нагие тела, словно выточенные из лунного света, мерцали в сумерках, а глаза были как расплавленное серебро.

– Иди к нам! – хором вскричали они, протягивая белые руки.